— Найдутся. Но она всё ещё ценна.
— Она подняла на тебя руку, кретин! Она сошла с ума! Она предпочла тебе это ничтожество! Оно для неё ценнее, чем ты — очиститель этого мира и его будущий владыка!
Люциус опустил голову и посмотрел в стол.
— Мы будем скоро готовы. — Сказал Кириан, будто дополняя слова демона.
— Я сам решу, когда начать.
— Чего решать, идиот? Сколько ещё ты будешь ждать! Мы всю жизнь шли к этому моменту! Я хочу вернуться в свой план! Я хочу покинуть твоё жалкое тело!
Люциус сжал кулаки. — Вот и заткнись, раз хочешь. — Сказал он тихо, едва сдерживаясь.
Кириан поклонился. — Я предлагаю использовать её для запуска портала.
— Я решу!
— Но если мы будем ждать…
Люциус резко поднялся взглянул на него. — Пошёл вон.
— Но мессия.
— Пошёл! Вон! — Люциус сказал это так, что Энрик подумал, что он сейчас испепелит Кириана. Тот поклонился и ушёл.
Люциус посмотрел на стол и сел.
— Слабак! Трус! Ты терпел столько лет! Столько лет работал простым писарем! Тебе не надоело вести себя, как трус? Ты боишься принимать решения? Тогда ты не достоин быть мессией!
— Я - мессия. И никто этого не изменит.
— Мессия — лишь слово. Если за ним не стоит никаких свершений, оно не имеет смысла.
— Я не отказываюсь не от чего.
— Тогда действуй! Пока она не остановила тебя. Если она решит это сделать…
— Её надо приструнить, да. И я это сделаю. Но позже. Когда она перестанет быть полезна.
— Благодаря ей мы добыли все части артефакта. Теперь она может только помешать!
Люциус не ответил. Он сидел молча, погрузившись в глубокие размышления. В комнате установилась полная тишина. Энрик боялся даже пошевелиться. Как бы вновь не обратился на него этот страшный взгляд.
Наконец Люциус медленно поднялся. — Ты прав. — Ответил он спокойно. — Я решу вопрос.
— Правильно. Это неизбежно. Рано или поздно это должно было случиться.
— Так пусть же случиться тогда, когда мы будем готовы.
Он вышел. Энрик последовал за ним. Предчувствуя нехорошее, он нащупал рукоять меча и сжал её.
Сначала он вышел наружу, где культисты только что сварили в котле овощи. Взяв в обе руки деревянные тарелки и наполнив их варевом, он отправился уже к Хольке.
Та к тому времени переоделась в серую рубаху. Её кольчуга, свёрнутая, лежала рядом.
Люциус поставил посуду на стол и сел рядом с Холькой.
Она поблагодарила, но не начинала есть, а смотрела на него.
— Что случилось?
— О чём ты? — Спросил он равнодушно, как будто это был самый обычный день.
— Ты напряжён. И я тоже. — Она помолчала. — Прости, что я стала такой нервной.
— Прощение бессмысленно. Оно никому не приносит пользы.