— Я не обижаюсь, хотя и считаю, что от чужой доброй воли отмахиваться не следует. Но смотрю, у вас есть своя честь. По вам видно, что вы люди достойные. Пусть Великое Пламя всегда светит вам.
Она послала мужчине благодарную улыбку.
Караванщик позвал слугу, вручил ему небольшую скромную деревянную коробку. Замка на ней не было. Энрик заметил, как оба рыцаря буквально впились в неё взглядами.
— Адрес вот. — караванщик отдал слуге и бумажку. — Иди. Эти трое будут тебя сопровождать. У них дела к адресату. Как доставишь, возвращайся сюда. Их не жди.
Паренёк, на вид немного старше Энрика кивнул и жестом пригласил рыцарей следовать за ним.
Когда они отошли Люциус заявил неожиданно спокойным даже для него тоном:
— Холька, ты дура.
— Я знаю. — Холька прошла мимо него, высоко подняв голову.
— Я серьёзно. Ты подумала, на что мы будет жить? У нас осталось меньше полусотни монет.
— Уверена, здесь всегда найдётся работа для нас.
— Вот ты и будешь тратить на это время, пока я буду искать то, зачем мы приехали.
— Не обижайся. — Она ласково погладила его по плечу.
— Если бы я на тебя обижался… — Он посмотрел на неё немигающим взглядом.
Она от этого почему то улыбнулась. — Я добуду нам деньги. Если даже придётся пойти на крайние меры. — И хитро подмигнула.
— Сомневаюсь, что тебя возьмут в бордель. Если только вышибалой.
— А я их нежно попрошу.
— Я бы на это посмотрел. Издалека.
— Мне как-нибудь станцевать для тебя? Вокруг дерева.
Взгляд Люциуса на секунду стал заинтересованным. Энрик готов был поклясться, что под маской эльф улыбнулся.
— Я как-нибудь проживу без этого зрелища.
Парень не мог понять, говорят они об это всерьёз или весь этот разговор — одна большая шутка, смысл которой до него не доходил.
Они пошли по чистой каменной плитке. Людей было много. Со всех сторон Энрик слышал слова на непонятном языке, но почему то среди них время от времени проскальзывали и его знакомые, будто вокруг говорил на некой смеси привычного ему южного языка и иноземных.
Где-то в стороне послышался громкий звон часов, но его источника рыцари не видели.
Они прошли через площадь, на которой стояла смесь из множества вкусных травянистых запахов, прошли по широкой улице, свернули на улицу поменьше. Затем вообще в узкий переулок. Вышли на ещё одну крупную улицу и, вновь свернув уйдя с неё, остановились перед богатым двухэтажным домом с большими окнами, который в тот момент были задёрнуты белыми шторами.
На стук им открыл человек в белых одеяниях, напоминавших жреческие.
Он что-то сказал на непонятном языке.
Посыльный и Холька почти разом ответили ему.