И тут я как будто услышала далекое пение скрипки, открыла глаза и посмотрела наверх. Холодные яркие звезды усыпали черное небо. Жесткий лунный свет бросал на поле тени, широкая полоса Гудзона походила на темное одеяло, небрежно брошенное в ночи. Я не ошиблась: музыка доносилась из-за холма. Там были цыгане, и они играли для меня.
Перевалившись на живот, я посмотрела на дверь, воображая, как в нее врывается сестра Гертруда. Затем сползла вниз, изо всех сил цепляясь за подоконник. В ладонь тут же впилась щепка, но эту боль я почувствовала намного позже. Решетка легко поддалась и сдвинулась, когда я уперлась в нее спиной. Руки будто вырывало из плеч, а мои ноги болтались над крышей. Выгнув шею, я увидела, как Эдна вслед за Мэйбл пробирается по крыше вниз. Она не собиралась мне помогать — и пальцы вдруг дрогнули. Я услышала жуткий свист воздуха вокруг, упала на живот и полетела вниз по крыше. Эдна вытянула руку и схватила меня, прежде чем я врезалась в Мэйбл и скинула ее с крыши.
— Черт, да ты угробишь нас всех! — выплюнула она. — Такая мелкая и такая неуклюжая. А теперь держись и спускайся помедленнее.
Сердце отчаянно билось, расцарапанную кожу саднило. Цепляясь за скользкую черепицу, я сползла к Мэйбл, которая задрала платье и уперлась ногами в край крыши. Наклонившись вперед, она накрепко привязывала конец веревки к краю водосточного желоба.
— Должно держаться, если желоб не отвалится. Эдна, ты первая. Ты тяжелее всех, если тебя выдержит, то и остальных тоже.
— А если нет? — Даже сейчас в голосе Эдны слышалась насмешка.
— Внизу лужайка, ничего с тобой не случится. Это мы тут застрянем без веревки. Давай быстро! — Мэйбл отвела с глаза прядь волос и скинула связанные полотна с крыши.
Эдна ухватилась за крайнюю простыню.
— Ну, вперед, — сказала она и спрыгнула с края. Желоб затрещал под ее весом, но выдержал. Мы с Мэйбл наклонились вперед, глядя, как Эдна болтается в воздухе, бьется о стены и скользит вниз по простыне с пугающей скоростью. Наконец она отпустила веревку и спрыгнула на траву, вскинув руки. До нас донесся смех.
— Ш-ш-ш! — зашипела Мэйбл, но Эдна то ли не услышала, то ли не послушала. Ее смех звенел в ночи. — Лезь вниз и заткни ее. — Мэйбл протянула мне веревку. Если упадешь и поранишься, останешься тут. Я никого спасать не стану.
Обеими руками вцепившись в веревку, я сползла на животе с края крыши и плечом тут же задела стену. Я думала, что спущусь вниз, перехватывая веревку, как завзятый акробат, но я оказалась тяжелее, чем думала, и ткань сильно ободрала мне руки, когда я съехала вниз и рухнула на землю с такой силой, что едва не задохнулась. Я лежала рядом с Эдной, смех которой перешел в икоту. Несмотря на боль, в груди закипело что-то легкое и веселое. Я смотрела в бесконечное небо и трогала стертыми руками прохладную и мокрую траву. Звезды походили на рождественские гирлянды. Я вспомнила, как мы с Луэллой возвращались домой из школы в декабре, когда темнеет совсем рано, и как подмигивала нам елка из окна. Может быть, сестра здесь, прямо сейчас, танцует с цыганами под луной. Я прощу ее за то, что она меня бросила. Я прощу ей все что угодно, лишь бы быть рядом. Нам столько всего надо сказать друг другу!