— Давай быстрее! — Я подсадила Эдну на нижнюю ветку и полезла за ней.
Ее тень нависала у меня над головой. Наконец она на животе переползла с ветки на стену.
— Не могу и на дюйм сдвинуться, моя жирная задница сразу перевесит, — со смехом сказала она.
Но она не шутила. Темнота и высота стены пугали меня.
— Держись, пока я не залезу, — велела я, садясь на толстую ветку.
Ноги мои терялись в черной бездне, и я могла думать только о девушках, прыгавших с Аш-Билдинга.
— Давай руку. — Я помогла Эдне встать на колени.
Она села радом и прижалась ко мне.
— От молитв нет никакого толка, но, наверное, сейчас пора помолиться. Даже если Бог нас забыл, — предложила она.
— Бог меня никогда не слушал, только дьявол.
— Тогда помолимся дьяволу. Он единственный, кто хочет, чтобы мы обе выжили.
Я не удержалась от улыбки:
— Нас найдут, прежде чем мы успеем хотя бы понюхать свободу.
— Ну, я готова. — Она сжала мою руку.
— На счет три. Раз, два, три…
Мы соскользнули в непроглядную тьму, расцепив руки. Удивительно, сколько картин может промелькнуть в голове за считаные мгновения: разбитое лицо моей матери, нежные черные глаза Ренцо, тетка Мария на коленях, близнецы, прихорашивающиеся у зеркала.
Удар о землю вышиб из меня все эти картинки. Я еле могла дышать. Хватая ртом воздух, я умудрилась сесть. Боль медленно ползла по правой ноге.
— Эдна? — Ее тихий темный силуэт привел меня в ужас, я вспомнила об огне и падавших из окна девушках, но тут она придушенно, нервно засмеялась.
— Я упала на спину, — и по лицу потекли слезы.
— Кончай смеяться. Помоги встать, — велела я.
Теплая кровь текла по ноге, но я ее почти не замечала. Мы сделали это! Мы перебрались через стену! И мы вместе. Я чувствовала запах сосновых иголок и слышала, как шумят на ветру высокие деревья.
— Господь милостив! Мы справились. — Эдна перекатилась на бок.
Звезды мигали в небе, и она вдруг поцеловала меня, прижав мои руки к земле. Поцелуй вышел медленный и нежный, как будто у нас в распоряжении было все время мира. Я бы вечно хотела жить в той счастливой минуте. Наконец Эдна отстранилась и встала, а потом помогла встать мне.
— Ты цела? — спросила она, обнимая меня за талию.
— Ногой о камень ударилась.
— Очень больно?
— Нет, — соврала я, обхватила ее за плечо и потащила за собой бесполезную ногу. Мы ковыляли по корням и камням, а в ботинке у меня хлюпала кровь.
Время как будто остановилось. Мы прошли всего ничего, и сзади опять залаяли собаки. Меня охватил ужас. При каждом шаге нога моя горела, будто в рану втирали соль. Я снова вспомнила койотов, спокойное ясное лицо отца, освещенное луной. Он поднимал ружье и стрелял в темноту. Толку от этого не было. К утру от наших куриц оставались только перья. Папа, папа, даже ты с ними не справился!