«Я ухожу за Луэллой. Чтобы вернуть меня домой, заберите и ее».
Я зажала рот рукой, чтобы не закричать от ужаса. Что, ради всего святого, Эффи имела в виду? Как она могла уйти за Луэллой? Это же безумие!
Сбежав по лестнице к телефону, я подняла латунную трубку и тут же бросила ее, как только ответил телефонист. Кому я собиралась звонить? Эмори был неизвестно где. Представить, что я телефонирую свекрови, я не могла. Я опустила голову, все под ногами будто расплывалась. Мне нужно было успокоиться и подумать.
Порывшись в сумочке в поисках сигареты, я с ужасом поняла, что все деньги исчезли. Не осталось ни единого доллара — только письмо Луэллы в боковом кармане! Я сунула его туда после ссоры с Эмори. Боже мой, Эффи могла его найти! Может быть, она взяла деньги и уехала на поезде? Если у нее случится приступ, ей никто не поможет. Никто не знает, что делать.
Бросив сумочку, я снова схватилась за телефон. Как только ответил телефонист, я потребовала:
— Немедленно соедините меня с полицией!
Очень быстро явился сержант Прайс, крепкий, уверенный в себе человек — как раз такого ждешь от сержанта — с мягким взглядом, говорящим о способности понять материнское сердце. Я отдала ему записку Эффи, сообщила, что она залезла в мою сумочку, обнаружила там письмо Луэллы и взяла деньги на билет. Потом пришлось объяснить про Луэллу и прямо попросить, чтобы эта история не попала в газеты. Пообещав полную конфиденциальность, сержант спросил, нет ли у меня фотографии Эффи. Я отдала ему ту, что стояла на книжной полке. На фото, сделанном на прошлое Рождество, была я с обеими девочками. Я казалась измученной и мрачной, Луэлла сияла юностью, а Эффи казалась такой худой и бледной, что на нее больно было смотреть.
Сержант сунул фотографию в нагрудный карман, пообещав сохранить ее в целости.
— Мы свяжемся с вашим мужем, как только сможем. Я понимаю, мэм, что вы не перестанете тревожиться, но путешествие на поезде — не худшее, что может случиться с юной девицей. За ними там присматривают. Уверен, она будет в добром здравии, а там и домой вернется.
Спать той ночью я не смогла. Потеря обеих дочерей едва не парализовала меня. Я могла только сидеть у окна и молиться, глядя в беззвездное, лишенное Бога небо.
Как я ничего не заметила? Девочки уходили в цыганский табор прямо у меня под носом. А теперь Эффи, моя якобы невинная младшая дочь, влезла в мой кошелек, обокрала меня и сбежала из города на поезде. Может быть, она все это время знала, где Луэлла, и лгала нам. Может быть, она лгала и о приступах? Всего неделю назад я застала ее согнувшейся вдвое, но на мой вопрос она ответила, что ищет красивые листья, чтобы засушить в тетради по ботанике. Я замечала все более заметные круги под ее глазами, видела, какой худой она стала. Я думала, это от того, что она скучает по сестре, но, может быть, ее состояние ухудшилась, а я опять ничего не заметила?