– Мы пришли, – гордо объявил он, указывая жестом на середину моста.
Гас остановился рядом, посмотрел на реку внизу и городские здания вдалеке, затем озадаченно глянул на Купера. Он явно не понимал, куда именно они пришли.
– Сейчас я сделаю одну немножко странную штуку, но она здорово помогает. Правда.
– Давай, – сказал Гас с любопытством.
Купер поставил ногу на бортик, ухватился за холодные металлические перила и всем телом отклонился назад. Затем резко рванулся вверх и вперёд, перевесился через перила и заорал. Он надсаживался так, будто выплёскивал в крике всю душу, и набирал в грудь воздуха лишь затем, чтобы разразиться новым воплем.
После третьего или четвёртого захода он повернулся к ошеломлённому Гасу и подмигнул.
– Давай теперь ты!
Гас не шелохнулся, но лицо у него побагровело от смущения.
– Я серьёзно! – засмеялся Купер. Мимо по-прежнему мчались машины. – Никто и внимания не обратит. Давай, попробуй. Сразу станет легче.
– Просто… кричать?
– Ага. Просто кричи.
Гас медленно, опасливо втянул в себя воздух, а затем издал чахлый вскрик, который насмешил Купера ещё больше.
– Да не так, чудик! Вот как надо! – И мальчик снова завопил во всю глотку. Хорошенько прооравшись, он махнул Гасу рукой, будто приглашал на трибуну.
Гас усмехнулся, схватился за перила и набрал полную грудь воздуха. Его крик разнёсся над рекой и городом, сливаясь с рокотом воды, скрежетом тормозов и пронзительными автомобильными гудками. Он как будто вспорол марево речного тумана и едких выхлопов, диким зверем рванулся на волю и постепенно затих. А потом Гас закричал снова.
Испустив четыре или пять воплей, Гас повернулся к Куперу. Лицо у него как будто просветлело, на щеках появился румянец. Купер вопросительно поглядел на него, выгнув бровь.
Гас кивнул.
Мальчики одновременно отклонились назад, на секунду застыли под острым углом к тротуару, а потом так же синхронно швырнули тела вперёд и повисли на перилах.
Теперь они вопили в унисон, но ни один водитель даже не обернулся на двух мальчишек, изливавших горечь и обиду на мир. Купер выплёскивал в крике все те мерзкие, ядовитые мысли, которые не смел даже записать в дневнике: «Папа никогда меня не любил. Меня не за что любить. Это я во всём виноват».
Прокричавшись, Купер всегда испытывал облегчение, но в этот раз, с Гасом, финал получился совсем уж неожиданный. Последний вопль мальчишек закончился дружным взрывом хохота.
– Лучше? – хрипло спросил Купер, когда наконец сумел отдышаться.
– Ага, – кивнул Гас, привалившись к перилам. Вид у него был обессиленный, но довольный. – Круто. Мне нужна пастилка для горла!