— Эдмон был главарем?
— Пожалуй… Хотя, собственно говоря, у нас вообще главаря не было, но…
— Понятно!
— Так как я был новичок, они меня напоили. Потом сказали, что мы поедем на машине в «Харчевню утопленников»…
— Разумеется, Николь была с вами?
— Да.
— В сущности, с кем она была особенно близка? Ибо законно предположить…
Эмиль вспыхнул:
— Не знаю… Сначала я тоже думал… Но он поклялся головой матери, что между ними ничего нет…
— Кто же это?
— Доссен… Просто это была игра… Обоим хотелось, чтобы этому верили… Они нарочно вели себя и разговаривали так, словно были близки…
— Вы угнали первую попавшуюся машину?
— Да… У меня есть права… хотя пользуюсь я ими нечасто… И так как у нас нет машины, то практики мне тоже не хватает… Шел дождь… А на обратном пути…
— Минуточку! А что вы делали в этой самой харчевне?
— Ничего… Когда мы приехали, было уже заперто… Это маленький ресторанчик на самом берегу… Хозяйка встала с постели и подняла своих девочек…
— Там и девочки тоже есть?
— Всего две… Ева и Клара… По-моему, они не такие, как вы подумали… Впрочем, я сначала тоже так думал… Эдмон пытался мне это внушить… Мы танцевали под патефон… А пили только пиво и белое вино, больше там ничего не было… Ну вот мы и решили…
— Продолжить пирушку здесь?
— Да.
Хотя внешне поведение Лурса ничуть не переменилось, Эмиль, однако, почувствовал, что ему можно сказать все.
— Я даже не знаю, как произошел несчастный случай. Еще в «Боксинге» они заставили меня выпить ерша… А в харчевне я пил белое вино… Когда я хотел затормозить машину, было уже поздно… Меня вырвало… Тогда за руль сел Дайа, и, по-моему, им пришлось помочь мне взойти…
— Взойти сюда наверх?
— Да… Я заснул… И проснулся в четыре часа утра, когда доктор уже ушел…
— А Николь?
— Она не спала и сидела возле меня. Все уже разошлись по домам, за исключением Большого Луи, его положили в постель, и он на нас так смотрел… Мне было ужасно стыдно… Я попросил прощения у Николь и у этого человека, ведь я тогда еще его не знал…
Эмиль снова поднялся, видимо испугавшись, что наболтал лишнего и теперь уж наверняка попал в ловушку, расставленную адвокатом.
Но тут ход его мыслей внезапно переменился, и он заявил решительным тоном:
— Если полиция за мной придет, я успею покончить с собой!
Откуда у него вдруг такие мысли? Почему он снова весь как-то сжался, продолжая свою исповедь?
— Сам не знаю, зачем я вообще к вам пришел. Возможно, просто по глупости… Но прежде чем уйти, я хочу попросить у вас разрешения сказать два слова Николь…
— Да сядьте вы!
— Не могу… Простите меня, пожалуйста, но я пережил страшный день. Мама ни о чем не догадывается… И однако, уже целые две недели она очень беспокоится, так как я возвращаюсь домой поздно… Разве это моя вина, скажите?