Бабушка, моя мать, как-то попыталась откровенно поговорить со внучкой на тему семейных отношений. После неделю пила корвалол и тяжело вздыхала. На мой вопрос: «Что произошло?». Ответила: «Ты теряешь дочь — её уже воспитали так, что не перевоспитаешь. Ты теперь для неё не отец — ты должник, ты везде „должен“ и „обязан“».
Повторюсь, супруга не пыталась разубеждать дочь в её выводах, где-то даже подсказывала ей нелицеприятные вещи в мой адрес, выносила на неразумное детское суждение то, что касалось только нас двоих. Например, памятная переписка в соцсети с одногруппницей была представлена практически как физическая измена, мол, чуть ли не порывался из-за неё бросить семью, да вовремя задержали. Попытки поговорить с женой на эту тему разбивались как об каменную стену, а однажды она в сердцах упрекнула меня, что и так всё детское внимание долго принадлежало только мне, а её, как мать. Дети и не воспринимали вовсе. Бывает и такое — обида жены на мужа из-за повышенного внимания к нему детей. В общем, в результате действий жены обусловленных глупой, надуманной и долго копившейся обидой, что в произошедшем конфликте девочка целиком и полностью приняла сторону матери.
Начиная с августа, я предпринимал попытки связаться с дочерью. Звонил, писал СМС и сообщения в социальных сетях, а также на электронку. К сожалению, подростковый максимализм сыграл свою злую роль — меня везде внесли в чёрный список и заблокировали. Ребёнок категорически отказался идти на контакт…
После моего памятного приезда со сливой, первая встреча с дочерью состоялась первого сентября. Я возвращался на работу после линейки сына. Внимание привлекла группа девчонок, стоящих возле остановки. Ба! Да там же и моя дочь! Драные джинсы, ботинки на высоченной платформе, клетчатый пиджак, тёмные очки и наушники. Однако, само-то для линейки в математической школе! Подошёл, легонько тронул за плечо: «Здравствуй дочь! Поздравляю тебя с Первым сентября, желаю успехов в учёбе! Если что-то не будет получаться, я всегда буду рад тебе помочь!». Молча отвернулась. Пошёл дальше. В спину ударил звонкий девчачий смех — видимо сказала что-то остроумное по поводу меня своим подругам…
Второй раз встретились на улице уже в октябре. Переходил дорогу от работы к дому, она шла из зоомагазина с кошачьим кормом — отвернулась и сделала вид, что меня не замечает. Что же. Раз не надо, значит не надо…
Спустя месяц не выдержал. Не может быть такого, чтобы дети вот так отворачивались от родителей! Просто не может! Ведь я её люблю, и она об этом знает! Попросил на работе мобильник, ещё не внесённый дочерью в «чёрный список» и, как это стало обычным в последнее время, от посторонних глаз и ушей вышел на улицу. Гудок, второй: