Что-то знакомое было в каждом его жесте. Анна не могла понять, где и когда видела этого человека.
— Меня зовут Анна. Могу я узнать твое имя?
По его взгляду она сразу поняла, что этот вопрос не стоило задавать, но слов назад было не вернуть.
Ему показалось, что в легких внезапно закончился воздух, даже дышать стало трудно. Она не узнала его, а что он хотел? Вероятно, до последнего верил, что узнает, почувствует, но реальность оказалась другой, и от этого было не менее больно. Он будто построил замок из своих надежд, а она легко разрушила его таким простым вопросом. Он был к этому готов и не был одновременно.
Он умер для всех, умер для нее, и это было самое страшное. Вот так просто, ты надеешься, а потом понимаешь, что тебя нет… совсем нет.
Сейчас она была в его объятьях, и даже месть отошла на второй план. Но Анна смотрела на него и не видела. Для нее он был кем-то другим, чужим и незнакомым.
Последние два года только мысли о ней держали его здесь, не давая сорваться, и что теперь? Сказать ей правду? Поведать историю своей смерти? Зачем? Чтобы вызвать жалость? Нет! Жалость — это последнее, что он бы хотел получить. Она только лишь отберет его силы, а они нужны ему для последнего удара. Лучше оставаться мертвым, по крайней мере, мертвым не больно так, как ему сейчас.
Взгляд незнакомца стал мрачным. Он смотрел на Анну так, будто она причинила ему боль своим вопросом. Она не могла понять такой реакции, но поспешила исправить ситуацию.
— Если твое имя под запретом, ты скрываешься, тебя разыскивают, не надо мне ничего говорить. Я все пойму.
Она подняла голову, чтобы взглянуть на него, и тут же столкнулось со взглядом неестественно белых глаз. Он пробирал до мурашек на коже, и она вздрогнула.
— Боишься меня? — заметил ее страх всадник. — Не бойся, не обижу.
Он отвел взгляд, чтобы не смущать свою спутницу и посмотрел на дорогу. Анне стало неловко. В их мире столько разных людей. Разве стоит бояться того, кто чем-то не похож на тебя?
— Я никогда не видела таких глаз, прости, если обидела, — он удивлено поднял бровь и взглянул на нее. — Ты приехал к нам издалека? У твоего народа такие глаза?
Он слегка прищурился, возможно, улыбнулся. Ткань, закрывающая его лицо, не давала возможности это точно понять.
— Ты права. Я родился далеко отсюда. Приехал по личным делам в ваши края. Но у моего народа не такие глаза, это моя личная особенность.
Анна улыбнулась ему искренней улыбкой. У нее получилось разрушить тот барьер, который начал возводить между ними ее страх.
— Я не боюсь тебя. Ты просто очень… необычный. И, если ты не перестанешь меня так крепко сжимать, то синяк будет не только на животе, но и на ребрах.