В бытность государственным секретарем состоял председателем высочайше утвержденной комиссии по вопросу о выделении некоторых местностей из состава Финляндии, разрешенном комиссией в отрицательном смысле (1912–1913), председательствовал, заменяя И. Л. Горемыкина, в высочайше образованном в 1915 году совещании русских и польских членов законодательных палат об устройстве управления царством Польским по окончании войны, выработавшем проект, не получивший осуществления за изменением политических обстоятельств, и, наконец, был председателем высочайше образованной комиссии по пересмотру перечня дел, восходящих на высочайшее благовоззрение, заключения которой были высочайше утверждены и обращены к исполнению в 1916 году. Состоял также председателем отдела Верховного совета по призрению пострадавших в войне с Германией и членом Совещаний по обороне.
После революции проживал в Финляндии, а затем в июле 1918 года поехал в Киев, откуда, перед занятием его большевиками, в Одессу, затем – в порядке эвакуации – в Константинополь и, наконец, в 1920 году переехал в Париж. Оставшись без всяких средств к существованию, зарабатывал свой хлеб разной канцелярской работой, редактировал в Париже исторический сборник «Русская летопись» (1921–1925), посвященный литературной защите старой, дореволюционной России и ее деятелей; составил в Париже довольно обширные записки о событиях, которым был свидетелем за время своей службы, и был одним из учредителей и председателем правления «Союза ревнителей памяти императора Николая II».
Стойкий националист, и по убеждениям, и по семейным традициям, верный слуга престола, в котором он видел единственно возможную в современной ему России форму правления, Сергей Ефимович был всегда сторонником умеренных течений политической мысли и врагом всяких привилегий, не оправдываемых пользой государства. Он был либерал и демократ в том смысле, что никогда в своих отношениях не делал разницы между людьми по их происхождению и положению; консерватор и аристократ – в том, что не признавал возможным ставить судьбу государства в зависимость от голосования толпы, а полагал, что для участия в управлении необходима наличность умственного и делового ценза и приверженность исторической традиции. Его не любили крайне правые и терпеть не могли левые.
Сергей Ефимович не имел никаких связей, ни наследственных, ни благоприобретенных, и всем служебным движением был обязан самому себе. Всю жизнь он чуждался того, что называется «светом» и «обществом», сторонился кругов и лиц, которые имели или которым приписывали закулисное влияние на судьбы людей и их служебную карьеру. Он не посещал ни одного из петербургских политических салонов, не бывал ни у графини Игнатьевой, ни у графини Клейнмихель, ни у генерала Богдановича, ни у других, им подобных. Никогда не видел ни князя Мещерского