• • •
Она открыла портал. «Мы все так и будем вот так трепыхаться до самой смерти?» – спрашивали люди друг друга, как прежде спрашивали: «Мы уже в аду?» Нет, не в аду, размышляла она, а в некоей приемной, где горят флуоресцентные лампы, и разложены давно устаревшие журналы, и люди ждут, когда можно будет войти в память истории, и скрашивают ожидание, листая древние номера «Родителей Луизианы» или «Иллюстрированного коневодства».
• • •
Именно в этом пространстве, где мы пребывали на грани потери тел, тела становились предельно важны, именно в этом великом плавильном пространстве нам было важно, как правильно говорить: лимонад или газировка, – и как готовила твоя мама, с чесночной солью или с измельченными дольками настоящего чеснока, и чем украшены стены у тебя дома, оригинальными произведениями искусства или фотографиями всей семьи, сидящей на бревнах на фоне бутафорских фонов, и есть ли у тебя оранжевый пластиковый контейнер. Тебя увеличивали, как картинку, до рассыпчатой зернистости, тебя выносило в открытый космос; это было братство людей, но вместе с тем мы еще никогда не были так далеки друг от друга. Ты все увеличивал и увеличивал это теплое зернышко, пока оно не превращалось в холодный пиксель луны.
• • •
– Что ты делаешь? – спрашивал муж тихо и как бы с опаской и повторял свой вопрос вновь и вновь, пока она не обращала к нему пустой взгляд. Что она делает? Он разве не видит, что ее руки полны сапфиров мимолетных мгновений? Он разве не знает, что сегодня какой-то мужчина-феминист выложил в Сеть фотографию своей голой груди?
• • •
Она прославилась простым, коротким постом: Бывают ли у собак близнецы? Только и всего. Бывают ли у собак близнецы? Уже дошло до того, что подростки шлют ей в комментариях эмодзи с плачущей рожицей. Они еще учатся в школе. Они запомнят «Бывают ли у собак близнецы?» вместо даты заключения Версальского мира, которую, если уж начистоту, она не знала сама.
• • •
Тем не менее именно этот пост принес ей известность. Со всех концов света ее приглашали выступить с лекцией, рассказать – голосом, словно идущим из облачного хранилища, – о новых способах коммуникационного взаимодействия, о новом течении информации. Она сидела на сцене рядом с мужчинами, больше известными по интернет-никам, и женщинами, рисовавшими себе брови так контрастно и густо, что они выглядели совершенно безумно, и пыталась объяснить, почему объективно смешнее писать «чиххать» с двумя «х». Это было не то чтобы очень похоже на реальную жизнь, но в наше время ничто на нее не похоже.