Зина мгновение постояла, держась за край стола, и кинулась к дверям. Но «брат» Семен схватил ее на полдороге, зажал рот широкой и жесткой, как неоструганная доска, ладонью.
— К-куда! У Ефимки богородицей была, а тут брезгуешь…
…Уходил Семен Прокудин перед рассветом, не зажигая электричества.
— Заруби себе одно: из Общества нашего добровольно люди не уходят, — говорил он и, кряхтя, натягивал сапоги. — Если мы их отпускаем когда, дык только на время — срок отсидеть. А сроки свидетелям Иеговы дают разные… Значит, в эту пятницу чтоб была на студии. Да гляди мне…
С этого-то времени и перестал звучать Зинин смех в корректорской, глаза ее снова заледенели. И на вопрос Петра Ивановича, что это опять с ней происходит, Зина закричала, морщась от боли: «Вам-то какое дело, если… если и опять!» — а вскоре, чтобы раз и навсегда избавиться от расспросов редактора, прямо сказала: «Давайте говорить о служебных делах».
И Петр Иванович Смирнов, пожав плечами, стал говорить с ней только о служебных. Он, насколько это было для него возможным, не упускал ее из поля зрения. И ничего необычного за ней не замечал. В редакцию она всегда являлась вовремя, работу свою выполняла аккуратно. А к ее молчаливости и ледяным глазам он привык.
И все-таки ему постоянно казалось, что с Никулиной надо бы суметь как-то поговорить не только о служебных делах. И сейчас вот, кажется, особенно необходимо…
Открылась дверь, вошла Зина с газетой в руке. Она, как Смирнов и предполагал, действительно молча положила на стол подписанный ею корректорский экземпляр и так же молча пошла назад.
— Одну минутку, — остановил ее Петр Иванович. — Ошибок нет?
— Я внимательно все прочитала. Нету.
— А вот это, посмотри. — Петр Иванович постучал карандашом по разостланной на столе газете. — В трех местах слово «бог» набрано с прописной буквы. Как же ты не заметила, Зина? Ни в гранках, ни в полосе…
Зина стояла возле стола, чуть склонив голову, печально, даже с какой-то жалостью глядела на Петра Ивановича.
Ее шея, подбородок, голова были туго обмотаны черным платком.
Петр Иванович заметил, что повязывать платок таким образом она стала месяца два назад. И он все время хотел ей сказать, что зря она заматывается, как старуха, что шея и волосы у нее очень красивые. Но не решался. Ему казалось, он был уверен, что она снова закричит, морщась от боли.
— Так как же, Зина, ты этого не заметила? — повторил он свой вопрос. — Слово «бог» всегда пишется с маленькой буквы.
— Нет, Петр Иванович, — тихо возразила она, — слово «бог» надо писать с большой буквы.