— А почем я знаю!.. Сегодня к ночи свежие новости будут.
— Захара-то как они, сволочи! Фрол-то, ничего себе… женил Захара…
— Как он, Курганов, Демида словил, не рассказывали на суде?
— Вызывал зачем-то его Меньшиков…
— Н-но?
— Вот тебе и «н-но»! У них одна лавочка. Ну а там… не поладили чего-то. Слово за слово — да и за бороды. На шум подбежал Прокудин, ударил Фролку ножом. Только этому медведю что нож! Рыкнул лишь и, обернувшись, пнул Прокудина. Тот и присел, зажав руки меж ног. Тогда Демид пистолет к Фролову затылку подставил. Ну да Фрол… Сумел, в общем, и пистолет вывернуть…
— Ну, сушить теперь сухариков Клашке-то, молодухе. Ежели еще и про Марью Воронову все правда…
— Туманное дело, давно было. Фрол говорит, что не убивал ее, убивал Филька с Демидом. А Фрол по пьянке впутался…
— Это Фрол так говорит, а Демид — иначе. «Главный, — говорит он Фролу, — убивец — ты. Ты на утес ее заволок, ты голову камнем разбил, а потом и глаза ей… ножом… Да еще и приговаривал: „Не будешь, потаскуха, на Аниську Шатрова глядеть…“»
— Господи, это подумать только! Да ежели правда, пусть его, убивца…
— Разберутся. И Егору, должно, приварят как за вредительство. А все же, конечно…
— А наш Овчинников, говорят, только головой крутит да все твердит свое: «Сомневаюсь». В чем это он сомневается?
— Да ни в чем. У дурака всегда присловье дурацкое есть. Не знаешь, что ли?
— А Смирнов ничего не рассказывал там такого?
— И-и, милая! Вчера к вечеру такое размоталось! Демид-то разговорился, прижатый. Будто Устин в какой-то Усть-Каменке… какую-то Полинку, невесту этого Смирнова…
— Знаю уж про невесту. Я про самого редактора спрашиваю.
— А Марфа, слух идет, из ума выжила. На все вопросы отвечает одно и то же: «А я почем знаю, что Пистимее нужно было? То Зинку Евдокии с Гликерией подкинь, то с Митрофановым сведи…»
— Да-а… А Зинка-то… Вон что, оказывается, выделывали над ней! Досталось девке приданое…
— Так и Демид, что ли, у немцев служил? Ну что там, ты же только с Озерков?
— Утром из коровника чистишь-чистишь, а в каком-нибудь углу да останется… Так и на земле… Не только Демид, но и Прокудин этот, и Свищев. Сегодня разговорились, милые, наперебой. Прокудин родом из Сибири, а тот, Свищев, на Украине где-то жил, в войну от эвакуации спрятался. Немцы пришли — он сразу к ним… Сопляк еще был, а уж полицейским служил. Прокудин же рассказал, что после одного боя убитым притворился, чтоб в плен попасть. И тоже живодером каким-то у них работал.
— А старик Евдоким что там?
— Это не старик, а… «В смерти Анны, — говорит, — виновным себя не считаю. А не помри она — снова на мороз ее выставил бы, потому как бес в ней сидит. И во всех вас бесы, бесы, бесы… Погубили Серафиму святую!» И завопил что-то, псалом вроде, метаться по залу начал, принялся у милиционеров оружие вырывать… Вот кто с ума сошел, а не Марфа. В общем, для него уже суд вроде кончился, в психолечебницу увезли, для определения…