— А Исидор?
— Тот орет: «Сын мой, что хочу, то и делаю с ним! И с женой тоже. А если отца тронете, я, — говорит, — после тюрьмы разыщу вас всех, и судей, и заседателей, на каждого особый нож припасу. Поэтому лучше к расстрелу приговорите. Все равно Христос придет. Он явится и воскресит».
— Воскресит, жди подольше… Даже вон Демид, как почуял, что расстрелом пахнет, распустил слюни: «Смилуйтесь, всю правду расскажу. Что угодно дайте, только не смертную казнь». А уж он-то, поди, знает, воскресит или не воскресит.
— Так что же он рассказал?
— Многое… И что Фрол не убивал Марью. «Это мы, — говорит, — ее с Филькой. И камень Филька над ней поднял и… глаза ей потом». Все, мол, так и было, как Фрол говорил.
— Прямо гора с плеч! Я и то думаю — Фрол, конечно, такой-сякой, да не мог он эдак…
— Да-а, дела… А все-таки куда Пистимея с Юргиным… или как его на суде называли?… Звягин Тарас… куда они делись все же? Неужели сгорели? Да ее, саламандру такую, разве сожжет огонь…
…Суд приговорил Демида Меньшикова, Семена Прокудина и Ефима Свищева к расстрелу. Исидора Уварова за религиозное изуверство — к пятнадцати годам заключения. В отношении Евдокима суд вынес определение — поместить его в психиатрическую больницу, а по излечении вновь рассмотреть его дело.
Едва судья зачитал это место приговора, как среди полнейшей тишины раздался громкий возглас Антипа Никулина:
— Эт-то — ух-х! Эт-то — трансляция…
Никулина просто-напросто вывели из клуба.
Егору Кузьмину, учитывая его добровольное признание и чистосердечное раскаяние, определили условный срок заключения — пять лет.
Из-за отсутствия состава преступления суд не счел возможным привлечь Фрола Курганова к ответственности.
Заслушав приговор, Фрол ссутулился, обмяк, посерел, будто это не Исидору Уварову, а ему дали пятнадцать лет тюрьмы.
Впрочем, всю неимоверную тяжесть своего наказания чувствовал только он сам.
…Фрол от полустанка до Зеленого Дола тоже прошагал горбатясь, будто когда-то что-то потерял на этой дороге, а теперь надеялся найти.
И в деревню он вошел, не поднимая головы…
Наступала весна.
Почти вытаял из-под снега весь увал за Зеленым Долом. Синеватая дрожащая дымка затягивала теперь небо не только над лесом, но и над всем заречьем. Там еще лежали метровые снега, но в полдень над ними уже катались взад-вперед теплые и тяжелые волны воздуха.
На Светлихе кое-где закипели первые, пока еще небольшие промоины. Ездить через реку было нельзя, да и пешком переходить небезопасно.
На берегу под большим казаном дымился костер, кругом слышался стук молотков. Это конопатили и заливали варом карбузы для Анисимова парома.