— Понимаю, — тихо произнесла Иринка.
— Ну…
— А вот что… Хорошо, что раньше не пришел. Я ведь поверила бы тебе, как…
— А сейчас — не веришь разве? — быстро спросил, почти выкрикнул Митька.
— А что сейчас! — повысила голос Ирина. — Тебе потянулся навстречу цветок, а ты под сапог его… Да тебе не в первый ведь раз.
— Как… под сапог?
— Молчи! Все ты понимаешь! — уже сквозь слезы выкрикнула Ирина, отвернулась. Но тут же справилась с собой, заговорила спокойнее: — А потом… потом я до конца узнала и про Зину, и вообще какой ты… какая душонка у тебя гадкая и мизерная.
— Мелкая, может? — усмехнулся Митька, чувствуя, что опять может взорваться его оскорбленное самолюбие.
— Нет, мизерная. И тогда словно другим сапогом ты…
Митька помолчал, обдумывая, как ее разубедить в этом. Но придумать ничего не мог и спросил:
— И что теперь?
— Ничего. Погляди, что там, под сапогами твоими…
Митька поднялся.
— Я и помру теперь спокойно, — проговорил вдруг Анисим. — Поговорила, Иринушка, ты хорошо…
— Значит, все? — спросил Митька, шумно дыша. — И с концом?
— Все, — по-прежнему не глядя на него, ответила Иринка.
Только на улице Митька заметил, что вспотел, что от пота он весь мокрый. И только здесь, кажется, осознал до конца, что это ведь, собственно, ему от ворот поворот…
Он растоптал вынутую еще там, у «них», папиросу так, что от нее ничего не осталось. Он стремительно зашагал по улице, не видя ни встречных, ни поперечных…
Опомнился он уже на краю деревни, сообразил, что идет не туда. Повернулся, побежал домой, схватил новый костюм, переоделся.
— Ты куда, Митенька? — с беспокойством спросила мать.
— Я ей покажу, я покажу! — закричал Митька, рассовывая в карманы деньги. — Я вот возьму и на калеке женюсь! Пусть тогда от зависти порычит!
Митька не соображал, что говорит. Зато Степанида отлично соображала и все понимала.
— И то, и то… — поспешно закивала она.
— Что «и то»? — повернул к ней Митька взлохмаченную голову.
— Да, сказывают, вылечили ее, и рубцов…
— А пусть хоть вся в рубцах! Пусть хоть страшилище страшное…
Митька выскочил из дому, крупно зашагал на полустанок.
…В поликлинике Вера Михайловна встретила Курганова с некоторым удивлением. Затем сухо сказала:
— Я думаю, теперь-то незачем. Нет надобности.
— Нет, есть! — решительно отрубил Митька. — Мне — есть! Пустите — или… я сам.
Вера Михайловна пожала плечами:
— Что ж… пожалуйста.
…Елена Степановна лежала в четырехкоечной палате возле окна и глядела в потолок.
— Здравствуйте, — несмело сказал Митька, останавливаясь возле койки.
Краснова медленно повернула к нему голову, в глазах ее что-то дрогнуло.