— Поглядите, нет ли документов в карманах, — сказал Захар.
Документов не было. В одном кармане нашли всего лишь коробку спичек, а в другом — изогнутую железку.
— Ну-ка, ну-ка, дайте ее сюда, — сразу протянул к ней руку Захар. И долго рассматривал ее со всех сторон. — А где, Миша, ты мешок нашел? — спросил Захар у сына.
— А вот здесь, возле… возле головы лежал. А это что у тебя? Камертон, кажется.
Да, в руках председателя был тот самый «гамеркон», который когда-то, давным-давно, Илюшка Юргин предлагал Захару купить.
— Кто это его? — спросил снова Мишка, указывая на труп.
— Кто? Да, это бы интересно нам узнать, — промолвил Большаков.
…Юргина никто не убивал.
В тот морозный, пуржистый день не поделили Пистимея и Юргин меж собой заветный мешочек.
Илюшка Юргин шел сперва впереди и беспрестанно оглядывался: отстанет еще, старая корова, с мешочком-то выдохнется и завалится в снег, заметет ее… ищи-свищи потом…
Он шел и думал только об этом мешочке. И в голове у него постепенно складывался план.
Пурга бешено завывала, выхлестывала снегом глаза. Ветер становился резче, холоднее, — кажется, заворачивало на мороз.
Но Юргин ничего не ощущал — ни холода, ни хлестких ударов ветра.
Спустившись по Светлихе километра на полтора, они свернули влево и пошли по лесной просеке, которая упиралась в Чертово ущелье.
— Илюшка! Илья, гляди там, не ухни! — то и дело хрипло кричала Пистимея. — Сейчас тут край где-то должен быть.
— Ничего-о, я гляжу-у, — оборачиваясь, отвечал Юргин, а сам шел и шел вперед, нагнув голову.
И все-таки страшный обрыв он действительно чуть не проглядел, чуть не нырнул в бездну. Он в страхе отшатнулся, ударился о подошедшую Пистимею.
— Эт черт, в самом деле ить…
— Я же говорила…
— Мне казалось, далеко еще.
Пистимея, открыв рот, тяжело дышала. Сморщенное лицо ее от смертельной усталости сделалось совсем крошечным, почернело, точно обуглилось.
— Устала, гляжу? — спросил Юргин.
— Ага, тяжко. Годы-то… Горло ссохлось. Ничего, теперь вот только обогнуть ущелье…
— Передохни маленько. А я тем временем… Чего-то лыжина хлябает на ноге.
Он нагнулся, перевязал ремень.
— Ну-ка, чего оно сейчас… — Юргин сделал несколько шагов назад, вернулся, остановившись теперь позади старухи. — Ага, ничего стало… Так это… давай мешочек, все полегче будет.
— Ничего. Невелика тяжесть.
Но Юргин сунул овчинные рукавицы за пазуху и решительно принялся снимать мешочек с ее плеч.
— Давай, давай, чего уж…
— А я говорю — не лезь! Не трогай! — прикрикнула Пистимея.
— А я говорю — дай сюда! — рявкнул Юргин, сдернул с ее плеч мешок и одновременно что есть силы толкнул старуху вниз, в пропасть.