Фрол выпроводил Ксюху, но подводу на огород так и не направил. Ксюха приходила еще два раза и уходила ни с чем, потому что Фрол поставил неожиданно для самого себя условие: пусть сама Клашка придет за лошадьми. И только сегодня, когда агроном спросил: «Чего там с подводой для огородниц мудришь?» — решил дать подводу. Но, опять-таки неожиданно для самого себя, поехал на колхозный огород сам.
— Это куда? — спросил у него Анисим Шатров, отправляя паром.
— На кудыкину гору, — бросил Курганов, не глядя на него.
— Ишь ты… — Старик присел на телогрейку, брошенную в углу парома, стал сосать холодную трубку. А в висках у Фрола вдруг больно застучало: «Грех да позор… как дозор… нести надо…»
В висках стучало потом всю дорогу, до самых огородов.
Клавдия не удивилась, что Фрол приехал сам. Презрительно сложив губы, она стала насыпать в корзину из огромной кучи перезрелые и желтые, как кукурузные початки, огурцы и вываливать их потом в бричку.
Фрол молча стоял рядом, не зная, что сказать, что делать, глядел на маячивших кое-где баб, обиравших с грядок огурцы и помидоры.
— Помог бы хоть, — язвительно сказала Клашка.
Фрол торопливо кинулся наполнять корзину.
— Да сама насыплю, — остановила его Клашка. — Вываливать в бричку пособи.
Курганов покорно взял корзину за плетеные ручки и, легко подняв, опрокинул над бричкой.
Когда бричку насыпали с верхом, Клашка тяжело разогнулась, схватилась рукой за спину.
— Что, болит? — участливо спросил Фрол.
Клашка раздраженно ему ответила:
— А у тебя вот ни спина, ни совесть, видно, не болят.
— Недавно вроде другое говорила… что мне перед самим собой стыдно, — как-то обиженно проговорил Курганов.
— Не прикидывайся-ка! — сказала Клавдия. — Ишь обидчивый какой…
Фрол смотрел на ее грязные босые ноги с широкими ступнями, на забрызганный помидорным соком подол и думал почему-то, что ночами Клашка, наверное, лежа вниз лицом на своей постели, вдавив в подушку тугие, не троганные никем груди, плачет от своего бабьего одиночества.
— Дура, — сказал он вдруг ей ласково.
— Может, и дура, — согласилась она. Но тут же голос ее опять окреп и зазвенел: — Только хватило бы ума, будь я на твоем месте, подводы вовремя давать. Кому теперь эти деревяшки нужны? — Клашка схватила желтый и твердый, как камень, огурец, ткнула им чуть ли не в лицо Фролу и бросила обратно в бричку. — Неделю назад труд наш чего-то стоил, а теперь все за бесценок пойдет.
«Так уж и за бесценок?» — хотел он сказать, но вместо этого проговорил, чтобы успокоить ее:
— Ты трудодни получишь одинаково. Что сейчас, что тогда свезли бы огурцы на рынок…