— Ты, что ли, Валька?
— Ну!
— Где тебя леший носит? Я всю деревню обежала. У людей дети как дети, а тебя вечно с собаками искать надо. Иди, ешь картошку — на шестке там стоит.
Валька отказался от еды и молчком залез на полати. Его колотила отвратительная дрожь, даже стучали зубы. Мать спросила:
— Замерз что ли? Иди ко мне. Может, простыл? По целым дням в реке сидите, как жабы.
Валька переполз к ней на печь. Она губами пощупала его лоб, убедилась, что температура нормальная и прижала его голову к своей груди. Валька считал себя взрослым и обычно стеснялся редко достающейся ему материнской ласки, но в этот вечер он крепко обнял ее крупную руку, успокоился и уснул.
Через два дня, ранним утром, в кабинете милиции злобно стучала печатная машинка. Засучив до локтей рукава, милиционер старательно, одним пальцем колотил по клавишам. Губы его при этом шевелились, называя искомую букву. Все лицо изображало невероятное напряжение. Такая тяжелая работа продолжалась более двух часов. Наконец текст был готов, и, достав его из машинки, милиционер, снова шевеля губами, прочитал напечатанное.
Начальнику управления НКВД по Курганской области майору Дранииину С.С.
РАПОРТ
18 августа в результате проведенной операции в районе озера Могильное, около села Убиенка, отрядом по борьбе с дезертирством и вредительством была окружена и арестована группа дезертиров из трех человек, а именно:
Иванов Савелий Петрович -1923 г.р. Иванов Петр Петрович -1924 г.р. Меркушкин Илья Кузьмич -1923 г.р.
Призваны в Красную Армию в июле 1942 г. из села Убиенка Юргамышским военкоматом.
При попытке к бегству все трое были убиты. Трупы опознаны Сельским Советом, родителями и односельчанами. Похоронены в с. Убиенка по акту, подписанному в Сельском Совете и понятыми.
Уполномоченный по территории Кособродского ЛПХ ст. лейтенант ГБ — НКВД
Боченко И.В.
20 августа 1943 года
Отпечатано в двух экземплярах, один хранится в деле № 16.
* * *
Мальчишки колотили его без причины и без злобы. Ради развлечения. Он был беззащитен. Как только любой, даже совсем маленький, пацан на него замахивался, Миша закрывал лицо руками и поворачивался к обидчику спиной. Проходящие мимо бабы разгоняли ребят:
— Вы что делаете? Хулиганы! Сейчас все уши оторву… А ты что стоишь? Поддал бы им как следует!
Мальчишки разбегались, но через некоторое время снова окружали Мишу. А он только шмыгал носом и, оглядываясь, старался уйти.
В то время — второй год войны — мне исполнилось девять лет, а Миша был постарше года на два. Мы оба были новичками в этом небольшом леспромхозовском поселке со странным названием: «Твердыш». Разница меж нами заключалась в том, что я приехал с глухой лесной точки по заготовке леса, а Миша был эвакуирован из Киева.