– Мы поделим премию на троих, – сказала Хетти.
– Премия меня не интересует, – отмахнулся Вулф. – Тем более что ее может и не быть.
– Будет. Мне-то она не так уж и нужна – на жизнь у меня денег и без того хватает, но заработать я бы не отказалась. Ладно, я не возражаю, чтобы деньги какое-то время полежали у вас в сейфе, а вот слов своих пока назад не беру – посмотрим, как все выйдет.
– Не возражаю. Арчи?
Я кивнул и подобрал со стула оберточную бумагу с бечевкой. Держал я бумагу осторожно, за уголок.
– Один вопрос, – сказал я. – Поскольку он спрятал деньги в таком месте, где их вполне могли обнаружить, то, наверное, позаботился об отсутствии на них своих отпечатков. Или – нет. Если верно последнее, то он у меня в руках и минут через десять я уже выведу его на чистую воду. Однако на юридическом языке это – незаконное обращение с уликой. Вопрос: как быть?
– Да, я и сама подумала про отпечатки пальцев, – кивнула Хетти. – Только как это сделать?
– Ты не можешь снять их, не оставив следов? – спросил Вулф.
– Нет.
– Тогда не делай этого. Отпечатки могут и подождать.
Сам-то я, конечно, уже наследил – и на купюрах, и на бумаге, – однако смысла усугублять положение не было, поэтому свою добычу в сейф я убрал со всеми предосторожностями. Потом спросил Вулфа, есть ли у него указания, но он ответил, чтобы я действовал по собственному усмотрению. Я вынес из гостиной сумку и перчатки Хетти, пальто она не снимала. Я предложил даже пощупать ей пульс, но Хетти отказалась. Однако, пройдя в ванную полюбоваться на себя в зеркало, она признала, что выглядит не лучшим образом, поэтому, когда появилась вновь, грязное пятно на лице исчезло, да и волосы больше не выглядели такими растрепанными.
Пока мы шли на Десятую авеню ловить такси, она слегка прихрамывала, но не жаловалась; сказала лишь, что бедро немного побаливает. А вот когда мы с ней остановились на красный свет у Тридцать восьмой улицы и Хетти увидела полицейского в форме, она пояснила мне, чем вызвана ее нелюбовь к копам. Оказывается, в свое время ее отец погиб от пули полицейского, причем, хотя в подробности она не вдавалась, вроде бы даже и не по собственной вине. Однако меня больше интересовало другое, и я попросил ее рассказать про Тамми Бакстер. Должно быть, и у нее рыльце в пушку, коль скоро ею интересовался человек из Секретной службы. Нет, сказала Хетти, Тамми тут ни при чем: у нее лишь один костюм, два платья, три блузки и две юбки, а шубка из кролика. Будь она фальшивомонетчицей, одежды у нее было бы куда больше. Я признал, что она, безусловно, права, но вот чем все-таки был вызван интерес к ней секретного агента? Как давно она жила в доме Хетти? Оказалось, всего три недели. Что Хетти еще про нее знала? Ровным счетом ничего. Рекомендательные письма Хетти никогда не просила, да и справки о своих жильцах не наводила. Полагалась исключительно на свое чутье.