– В котором часу сегодня утром к вам приехала миссис Хейзен?
Вулф откинул голову назад, чтобы смерить инспектора взглядом, после чего поинтересовался:
– У вас что, на шляпе снег?
Войдя в кабинет и обогнув инспектора, я тоже посмотрел на его шляпу, но не обнаружил ничего интересного. Как я уже сказал, головной убор инспектора видал виды, а за окном светило солнце. Услышав вопрос Вулфа, любой другой человек смутился бы, вспомнив, что он, войдя в дом, забыл снять шляпу, любой – но не Кремер. Когда он готов к схватке с Вулфом, его так просто не собьешь с панталыку.
– Я задал вам вопрос! – рявкнул инспектор.
– Она приехала в половине двенадцатого, – ответил Вулф.
– А уехала?
– Почти в час дня.
Кремер снял пальто. Я протянул руку, чтобы забрать его, но инспектор, проигнорировав меня, сел в красное кожаное кресло, предварительно кинув пальто на подлокотник.
– Значит, она провела у вас полтора часа. – На этот раз он не рявкнул, но все же в его голосе слышалась хрипотца; инспектор всегда говорит с легкой хрипотцой, когда общается с Вулфом. – Что она вам рассказала?
Кремер так и не снял шляпу.
Вулф, поерзав, откинулся на спинку кресла:
– Мистер Кремер, я знаю, что супруг миссис Хейзен убит. Застрелен. Когда об этом передали по радио, она была у меня. Я знаю, что, когда ко мне обращается за помощью человек, тем или иным образом связанный с убийством, вы неизменно исходите из того, что я располагаю некими сведениями или уликами, которые могли бы вам помочь в ходе следствия. Иногда вы правы, иногда – нет. В данном конкретном случае вы ошибаетесь, и это я вам говорю совершенно определенно. Содержание нашей беседы с миссис Хейзен является конфиденциальным. Как только мне покажется, что мой отказ раскрыть суть нашего разговора препятствует правосудию, я немедленно с вами свяжусь.
Кремер извлек из кармана сигару, размял ее, покатав между ладонями, сунул в рот и впился в нее зубами. Обычно инспектор проделывает эту процедуру вместо того, чтобы считать до десяти, когда ему надо успокоиться и он понимает, что слова, готовые вот-вот сорваться с его языка, скорее навредят, чем помогут.
– В один прекрасный день вы допустите промашку и горько о ней пожалеете. Вполне вероятно, этот день уже настал. Когда вы решите выложить мне всю подноготную, возможно, будет уже слишком поздно, и вот тогда вы от меня уже не отделаетесь. Я возьму вас в оборот. Никто и ничто вам уже не поможет. Еще раз спрашиваю, что именно рассказала вам миссис Хейзен, когда явилась к вам через девять часов после гибели ее мужа?