Софиев читает:
– Глубокоуважаемый и дорогой…
– Не дорогой, а милый, – поправляет она, – милый – чувствительней, буржуй ведь сентиментален. Дальше?
Софиев продолжает:
– Мы, зная ваше золотое сердце и то, что вы всегда оказываете щедрую помощь…
– Золотое сердце – это хорошо, – прерывает чтение Марина Цветаева. – Польсти, польсти! Зальем его лестью, пусть захлебнется в ней – авось раскошелится.
– Не беспокойтесь, Марина Ивановна, раскошелится. Мы его, как лягушку, на эту бумажку поймаем. – И Георгий Иванов указывает на исписанный лист. – Если бы кто-нибудь из нас с глазу на глаз его просил – безусловно отказал бы, но ведь тут гласность, общественность – не отвертится.
Текст бумажки, на которую, как лягушку, поймают скупца-богача, обсуждается фраза за фразой и трижды переделывается. Георгий Иванов острит, как всегда, и смешит всех. Я не думала, что Марина Цветаева может так звонко и весело смеяться. Я никогда не видала ее такой оживленной и дружелюбной. И я вполне очарована ею.
Наконец «бумажка» готова и красиво и четко переписана.
– Теперь подписи. Первым вы, Георгий Владимирович. Очень красиво, с росчерком. Ведь вы любимец «Современных записок», не то что я. Мне в них ходу не давали, ни моим стихам, ни прозе. Сколько раз возвращали…
Наконец и с подписями покончено, и даже адрес на конверте каллиграфически выведен.
Марина Цветаева смотрит на часы, висящие на стене.
– Господи! Половина двенадцатого, а Мур еще не ужинал, и завтра мне надо встать в половине шестого!
– Зато, – сентенционно заявляет Пиотровский, – благодаря вам N. N. сможет отдохнуть на берегу моря. Вы совершили доброе дело, Марина Ивановна.
Все шумно и весело прощаются с Присмановой и Гингером. Они оба сияют – такого удачного «свидания поэтов» у них еще не было.
Мы выходим гурьбой на пустынную спящую улицу, залитую лунным светом.
– Проводим Марину Ивановну до метро. Тут все равно такси не найти, – предлагает мне Георгий Иванов.
Мы идем к метро попарно. Впереди Марина Цветаева со мной, остальные – немного отстав от нас.
Она торопится, быстро и легко широко шагает, недовольно морщась:
– Как далеко они живут от метро.
Да, далеко, но я хотела бы, чтобы еще гораздо дальше, чтобы я могла еще долго идти с ней так, рядом, плечо к плечу.
– С вами удобно ходить. Вы хорошо держите шаг. А мне казалось, что вы на своих высоких каблучках должны ходить неровно, с прискоком, по-дамски. По походке узнаешь человека не меньше, чем по рукопожатию, – говорит она убежденно.
– Марина Ивановна, вы рады, что возвращаетесь в Россию? – задаю я ей вопрос, преследовавший меня весь вечер. – Очень рады?