Со временем Гумилев начал менять как лектор свои привычки, стал добрее к своим ученикам, терпеливее, сбросил свое высокомерие. Он любил повторять, между прочим, что писать стихи – такая же наука, как математика. В него влюблялись многие из тех, кто приходил на лекции. Я помню, как младшая из сестер Наппельбаум читала:
Душа моя делится нá три:
О тебе, обо мне и о театре.
Гумилев очень ценил ее стихи, как и стихи старшей сестры – Иды. Он был с ними в очень добрых, товарищеских отношениях. Сумел он завоевать симпатии даже красноармейцев. В знак своего расположения к поэту они перевезли его библиотеку из Царского Села в Петроград.
Двадцать седьмой год. Андрей Белый в «Современных записках» напечатал совершенный панегирик Владиславу Ходасевичу, превознося его до небес. Георгий Иванов ответил статьей, в которой сказано, что Ходасевич – не большой, но очень чистый, прекрасный поэт и что преувеличения подобного рода ему только во вред. Ходасевич страшно обиделся, и с тех пор началась их вражда с Георгием Ивановым.
А произошло это сразу после Нового года. На последовавшем балу Г. Иванову говорили:
– Что вы наделали? Он же вас съест теперь.
На что тот отвечал, пожимая плечами:
– Пусть попробует. Это не так-то просто.
Ходасевич начал распространять слухи о том, что большевики купили Г. Иванова и он пишет благодаря им. Но этого ему показалось мало, и он объявил Георгия Иванова… убийцей.
Действительно, на Почтамтской, где мы тогда жили у Адамовича в квартире, принадлежащей его тетке мадам Боле, произошло настоящее убийство. Но произошло оно в декабре, а Г. Иванов, опередив меня на несколько месяцев, покинул Ленинград уже в конце июля или начале августа, чтобы встретиться со своей первой женой в Париже.
Вообще же это была темная история. В квартире Адамовича был убит какой-то родственник его приятеля, богатый поляк. Большевики сами замяли эту историю, и она так и осталась нераскрытой.
Меня часто спрашивают, была ли Анна Ахматова членом второго Цеха поэтов. Нет, никогда не была. Из первого Цеха во втором, кроме синдика Гумилева, были только Лозинский и Г. Иванов.
Ахматовой под конец жизни, к сожалению, начала изменять память. Ахматова, составляя список первого Цеха, ошибочно внесла в него и Г. Адамовича, который в действительности состоял только во втором Цехе. Правда, позднее Адамович, узнав об этой ошибке Ахматовой и понадеясь на мое молчание, стал причислять себя и к членам первого, более пышного Цеха поэтов. При его жизни я молчала, а теперь решила сказать, как это было на самом деле.