Расследование началось сразу после аварии. В момент съезда с дороги J Car вел себя так, словно его колеса с одной стороны были полностью заблокированы. Обнаружилось, что задняя часть автомобиля просто отвалилась. Никому не хотелось оказаться виновным в гибели Майлза, но все прекрасно понимали, что об ошибке водителя не могло быть и речи. Аэрокосмическое подразделение Ford Aeronutronic направило команду для обследования обломков. Шелби в момент аварии находился в Детройте, но тут же вылетел в Калифорнию, бросив все дела.
– Мы действительно не понимаем, что стало причиной аварии. Машина будто взяла и развалилась, – заявил потрясенный Шелби. – Никто не сможет заменить его. Никто. Он был нашим ориентиром, путеводной звездой. Он был основой всей нашей программы.
И добавил:
– Второго Кена Майлза уже никогда не будет.
Каждый обломок автомобиля был изучен методами расследования авиакатастроф. Машина настолько сильно была деформирована и пострадала от огня, что невозможно было ничего доказать. Однако Ford Motor Company должна была поддерживать свой корпоративный имидж, и вскоре Дональд Фрей из кабинета в Дирборне заявил:
– Доказано, что авария не была вызвана механическими причинами, но что именно дало сбой и привело к ней, точно установить мы уже не сможем.
В итоге никаких убедительных доказательств представлено так и не было. Причины аварии, унесшей жизнь Кена Майлза, остаются невыясненными и по сей день.
…
В субботу, 20 августа, в 14:30, более 400 человек собрались в часовне лос-анджелесского похоронного бюро Utter-McKinley Wilshire Mortuary на Южном Вермонт-авеню, дом 444. Когда все расселись, на кафедру поднялся Артур Эванс-старший, друг семьи Майлза, и начал поминальную речь:
– Мы собрались здесь сегодня, чтобы почтить память Кеннета Майлза и заверить его жену Молли и его сына Питера в нашей неизменной преданности. Молли попросила меня выразить от ее лица глубокую благодарность за проявленную вами доброту…
Шелби тоже был здесь. Он сидел поникший и сгорбленный, в окружении друзей и коллег – людей, представлявших цвет калифорнийских гонок на спорткарах. Они с Майлзом были знакомы давно, но за последние четыре года особенно сблизились. Слушая речь Эванса, Шелби почувствовал, как что-то начало жечь его изнутри. Больное сердце тут было явно ни при чем, и нитроглицерин ему бы не помог. Это было что-то иное. Его друг Майлз… он так любил автомобили… и гонки… любил возиться с инструментом… все время что-нибудь придумывать, решать проблемы. И, конечно, любил побеждать.
– …Жизнь, какой бы насыщенной и яркой она ни была, всегда конечна. Только в воспоминаниях о жизни мы можем найти бессмертие…