– Джон, не могу в это поверить, – сказал он Уайеру. – Мне кажется, что на двухстах семидесяти у нас начинают буксовать задние колеса.
Ланн и Уайер стали совещаться. Это было странно, что на такой скорости задняя часть машины отрывалась от земли. Между ними вспыхнул спор: виновата аэродинамика или подвеска? Остановились на втором, и механики приступили к работе, отлаживая автомобиль. Сальвадори был откровенно напуган. Он наотрез отказался участвовать в этом эксперименте, и на этот день его освободили.
Поэтому следующим застегнул свой шлем Шлессер. Уайер наклонился к нему и дал какое-то напутствие. Скорее всего, он сказал что-то вроде: «Не рискуй. Машина нужна нам в целости и сохранности». Шлессер отъехал, набирая скорость под мостом Dunlop, и скрылся из вида. Команда Ford сидела в боксе и ждала. Прошло чуть более четырех минут, прежде чем автомобиль вырулил из-за поворота Мезон-Бланш и пронесся мимо пустых трибун. Шел он быстро, на четвертой передаче. Двигатель V8 крутил задние колеса как надо. Шлессер снова заехал под мост Dunlop и пропал из поля зрения. Прошла минута. Еще одна. Все взгляды были направлены в сторону поворота Мезон-Бланш. Еще минута. И еще.
Но машина так и не появилась.
Раздался звонок с сигнального поста, расположенного на дальнем участке трассы, в самом конце прямой Мульсан. Произошла авария, довольно тяжелая, но водитель выжил. Когда Шлессера привезли обратно в бокс, он был в шоковом состоянии. На лбу кровоточил небольшой порез. Оказалось, что машину всю дорогу заносило из стороны в сторону.
– Она просто не хочет идти по прямой, – сказал Шлессер с сильным французским акцентом.
Только что он потерял управление на скорости около 255 км/ч, и все, что ему сейчас было нужно, – это бренди и отдых.
Тестовые заезды в этот день для команды Ford были завершены. Пока другие спорткары, раскрашенные в национальные цвета, бодро нарезали круги по треку, Ланн и Уайер пешком пробирались по проселкам и мокрым полям, чтобы взглянуть, что осталось от их детища. Авария произошла на лесистом участке, на большом изгибе Ла-Гранд-Курб прямой Мульсан. Это была опасная зона, в которую не пускали посторонних, но Ланн и Уайер настояли на своем. Представшее их глазам зрелище обоих повергло в уныние. Молча они взирали на то, что еще пару часов назад было их творением и, как казалось, почти шедевром. Теперь этот шедевр, на который они убили месяцы, представлял собой россыпь обломков, покрывающих 100 м обочины. Машина восстановлению не подлежала.
– Удивительно, что он вообще выжил, – сказал Уайер, прервав молчание.