— Предположим, он забрался в архивы. Зачем тогда в кабинет ломился? Не всё упёр? Или помешал кто?
— Обязательно спрошу при удобном случае, — ядовито пообещал Вилен. — Но вообще, мы пока не знаем, были ли у него способности раньше. Заметил, в них есть что-то эльфийское? Черты отдалённые.
Вареник сжал край лавки и задумчиво покачался взад-впėрёд.
— Интересно, а наша леди Эллеонор насколько могучая колдунья? Нет, её женскиė чары, конечно, мощны, — он издевательски подмигнул, рискуя закончить день битым, — но может ли она что-то посерьёзнее?
— Посерьёзнее? Слуг заколдовать, что ли?
Вилен замялся. Предположений у него не было. Некромант опять попытался прибегнуть к старому фокусу и переключить восприятие. Мир стал ещё более чёрно-белым, вернее, чёрно-серым. Зңакомые неровные волны магии текли по стенам, чуть-чуть оживляя тусклую картинку. Фейты сияли приглушённым сėребром. Эллеонор — тоже. И Дориан. Вилен посмотрел на собственные руки — по сравнению с Фейтами, он сиял, как йольское полено.
Некромант тихо и привычно проклял всех упырей: теперь сомнений не осталось, кто-то скрывал щитом ауру. Как минимум — её брат, потому что проявления Сил Эллеонор он пока не видел.
Вилен задался вопросом, зачем прятаться, если никто и не заметит, а потом ответил себе сам — просто вспомнил реакцию Флоры, пившей его магию, как эликсир, а не просто кофе. Голову можно давать на отсечение, желательно, чужую, что она бы с удовольствием в ней и искупалась. В ком-то своём, по — настоящему близком, кого знают и видят на протяжении многих лет, они почуяли бы Силу, как акулы чуют каплю крови на целый океан. Ему представилось, как под покровом неспокойной ахерроновской нoчи Флора, своими алыми губами, тянется к шее Дориана, как вампир с гравюр учебника. Вилен передёрнул плечами и чуть не осенил себя священным кругом. Общение с Ильёной даром не прошло, наградило глупыми рефлексами.
Вареник метания приятеля принял не на тот счёт.
— Ладно. Спросим у неё, всего и делов. О, наконец-то!
Вилен вернулся в хмурую реальность. Леди Фейт, всё так же с платочком и тихими слезами, поднялась с места и подошла к блестящему грoбу, утопающему в белых цветах. Она остановилась, проговорила что-то и наклонилась, за её спиной уже забурлило море родни, превращаясь в негласную очередь попрощаться. Вилен вытянулся и огляделся.
— Ну что, лобзаться пойдёшь?
— Пойду. Заодно попробую что-нибудь найти.
— Что? Зубы золотые? Запонки?
— Магию, — тоном для самых понятливых ответил Вилен. — Если после стазиса и Ищеек вообще что-то осталось. А ты не высовывайся. Сиди тут и смотри в оба.