Когда ее перестало рвать, она снова уселась место и сказала мне:
– Забудь все, что только что произошло.
Я и представить себе не мог, что зрелище того, как кого-то рядом рвет, могло меня настолько умилить и очаровать.
Некоторое время мы просто слушали музыку. Когда Boswell Sisters заиграли свою «Crazy People», я предложил:
– Может, эту песню сделать «нашей»?
Ева быстро сменила тему.
– Над чем планируешь «работать» в этот раз на сеансах? – полюбопытствовала она.
– А я не «работаю», – ответил я. – Я просто наблюдаю.
– Просто наблюдаешь?
– Ну, это же все по желанию, – пояснил я. – Если не хочешь участвовать, можно просто сидеть и наблюдать за остальными.
Ева скривила рот в предельном отвращении.
– То есть ты хочешь сказать, что ты каждый год ездишь в семейный лагерь для терапии и не ходишь там на терапию?
– А мне надо? – совершенно искренне поинтересовался я, но Ева восприняла мои слова несколько иначе.
– Ах, ну да, конечно, – фыркнула она. – Как я могла забыть – у тебя же нет никаких проблем.
– У меня проблемы касательно взаимодействия с другими людьми и окружающим миром, а не с собственными чувствами.
Я на секунду оторвал глаза от дороги, рискуя свалиться в пропасть, чтобы глянуть на выражение лица Евы. Та хмуро глядела вперед. Выровняв машину, я продолжил:
– Кроме того, на мне все равно все эти приемы не сработают – я уже слишком хорошо с ними знаком. У меня что-то типа иммунитета.
– Меня все еще раздражает твоя уверенность в том, что у тебя нет никаких проблем, – ответила Ева.
– Я такого не говорил, и ты прекрасно это знаешь.
– Да, но именно это ты имел в виду.
– Слушай, терапия сама по себе все равно бесполезна, – сказал я. – Люди не меняются, пока в их жизни не происходит что-то по-настоящему дикое и способное их перепрограммировать. Эбенайзер Скрудж вот изменился только после того, как к нему явились привидения. Элли понимает, что лучше, чем дома, не бывает нигде только после того, как смерч уносит ее за радугу. Нельзя просто так взять, пойти на сеанс психотерапии и изменить свой взгляд на мир. Тут нужна серьезная психологическая травма.
Я снова глянул на Еву. Выражение на ее лице совершенно четко отражало ее мнение на этот счет – единственная женщина во всем мире, которая меня по-настоящему любила, желала мне заработать психологическую травму в скорейшем времени.
Добравшись до лагеря, я остановил машину посреди дороги; вокруг нас тут же скопилась толпа детей, прыгавших и кричавших: «Семейный лагерь! Семейный лагерь!»
– Как это мило! – восхитилась Ева.
Протолкавшись кое-как сквозь толпу встречавших, я увидел сидевшего в кресле у обочины дороги и читавшего что-то отца. Одевался он до сих пор так же, как и на протяжении всего моего детства – старая, покрашенная вручную футболка и шорты. Заметив нас, он захлопнул книгу, вскочил и ринулся к нам.