Но вместо того, чтобы забыть обо всем этом, я упорно пытался понять, чем ей не понравилось мое предложение.
– Дело в стоимости новых инструментов? Наверняка вы сможете подыскать что-нибудь недорогое.
– Нет, уверяю вас, с финансированием у нас все в порядке, – ответила она.
– Значит, это принципиальная позиция? – сделал вывод я[69]. Она взглянула на меня так, словно я ей нахамил.
– Дело так-то не во мне, – добавил я. – Просто нужно, чтобы у детей остались приятные впечатления от первых занятий музыкой. На данный момент у них откладывается в памяти только какофония – это вряд простимулирует их заниматься музыкой в будущем. Вы даете им ненужные уроки безнадежности.
Короче говоря, меня не взяли.
Во втором детском саду, куда я подал заявление, меня на собеседовании встретила веселая розовощекая и седовласая женщина в костюме. В каждой из комнат вокруг пели или ставили импровизированные спектакли хорошо одетые дети. Молодые и заинтересованные учителя читали вслух ахающим и смеющимся ребятам. Стены были украшены милыми детскими рисунками и комиксами. Единственной моей претензией к этому чудесному заведению было то, что предназначалось оно исключительно для детей с весьма обеспеченными родителями.
– Вот бы все детские сады были такими, – сказал я той женщине.
– Спасибо, – поблагодарила она, не поняв моего намека.
– В смысле, вот бы государственные детские сады были такими, – пояснил я. – Не только частные.
– Спасибо, – повторила она, все так же не понимая истинного смысла моих слов.
Изначально я подавал заявления лишь потому, что мне требовалась постоянная работа, чтобы успокоить Еву, но идея проводить занятия музыкой с детьми меня не на шутку заинтересовала. Я действительно хотел получить эту должность.
Я проследовал за той женщиной в тускло освещенный лампой дневного света конференц-зал, где за вычурным массивным деревянным столом сидели, ожидая меня, трое человек в дорогих костюмах. Увидев меня, они тут же уставились на мой футляр с укулеле.
– Я принес укулеле, чтобы сыграть вам пару песен, которые написал вместе с детьми в других детских садах, – пояснил я.
Сидевшие за столом нервно переглянулись.
– Эм-м, – произнес один из них, – вообще-то мы не собирались слушать, как вы играете.
Поставив футляр на деревянный пол, я сел по другую сторону стола от них, изо всех сил борясь с желанием поинтересоваться, исходя из чего они собираются нанимать учителя музыки, если не собираются слушать его игру.
– Ладно, хорошо, – сказал я. Мои собеседники явно уловили в моем голосе осуждение. – Просто я много песен написал с детьми, и многие из них вышли очень забавными и действительно красивыми. Я думал, что, сыграв парочку, смогу убедить вас, что подхожу для этой работы.