— Эссекс… — прошептала тетя Фэнни и тихонько постучала в дверь. — Эссекс, впусти меня!
Раньше Эссекс пытался отвечать.
— Уходите, — говорил он, — уходите отсюда.
Теперь же он знал, что безопаснее молчать и не двигаться; может, он и правда мертв?
— Эссекс, мне всего сорок восемь!
Я заперт в тесном пространстве гроба, надо мною толстый слой земли.
— Орианна старше меня!
Я не могу пошевелиться, повернуть голову; если мои глаза и открыты, я этого не знаю; я не смею протянуть руку и пощупать деревянные доски, смыкающиеся вокруг меня.
— Эссекс?
Я попробую заговорить в оглушающей тишине; я попробую повернуть голову и поднять руки, и тогда меня будут держать крепко-крепко…
— Впусти меня! Ты можешь остаться в доме со мной!
Было еще рано и так темно, что лишь твердая уверенность в ежедневном восходе солнца давала хоть какую-то надежду на свет. Тетя Фэнни, всю ночь просидевшая в спальне своей покойной матери, и Фэнси, потихоньку ускользнувшая из детской, встретились на террасе, напугав друг друга. Сперва каждая разглядела в темноте смутную фигуру, и лишь потом тетя Фэнни догадалась, кто перед ней.
— Фэнси! — прошептала она. — Что ты тут делаешь?
— Играю, — уклончиво ответила девочка.
— Играешь? В такое время? — Тетя Фэнни взяла ее за руку и повела вниз по ступенькам. — Пойдем в сад. Во что ты играла?
— Да так… — лукаво улыбнулась Фэнси.
— А кто тебе сказал, что однажды все это будет твоим? — неожиданно спросила тетя Фэнни и остановилась. — Мама? Наверняка она. Думает, что у нее есть права… Давай пройдем по боковой дорожке; тетя Фэнни любит гулять в тайном саду по утрам. Так вот, десятилетней девочке, у которой есть мама, и дедушка, и тетя Фэнни, не следует думать о будущих благах. Мы все тебя любим, ты ведь знаешь это? Тетя Фэнни тебя любит.
Было слишком темно, однако тетя Фэнни разглядела повернутое к ней лицо ребенка. Увы, девочка не унаследовала семейного обаяния, подумала она со вздохом и споткнулась. Может, все-таки еще слишком темно, чтобы гулять по боковым тропинкам? Впрочем, она уже зашла так далеко, что возвращаться смысла нет. Глянув наверх в ожидании рассвета, тетя Фэнни раздраженно прищелкнула языком: садовники совсем забросили дальние тропинки; наверное, знают, что здесь гуляет лишь тетя Фэнни. Живую изгородь по обеим сторонам давно не постригали, и она буйно разрослась, местами даже сплелась над головой в туннель, затемняя тропу и создавая зловещий полумрак там, где атмосфера должна быть легкой и приятной.
— Мой отец, — громко произнесла тетя Фэнни, — такого не потерпел бы! Смотри, Фэнси: поворот тропинки должен быть плавным, естественным, а тут какие-то дебри. Жаль, отец не видит, что стало с его садом.