— Ты думаешь? — невинно пожала плечами Фэнси. — Сейчас мне не разрешают играть с деревенскими детьми; бабушка говорит, мы — слишком благородная семья, чтобы я связывалась с кем попало; а позже я не смогу играть с деревенскими детьми, потому что не останется никакой деревни, и мы действительно будем слишком благородной семьей, потому что не останется вообще никаких других семей! И что же я тогда смогу понять, когда вырасту?
— У тебя какие-то глупости выходят… Скажи мне лучше, что с нами будет? Ты знаешь?
— Ну… — медленно начала Фэнси, — вы все хотите, чтобы изменился целый мир, и тогда изменитесь вы сами, только вряд ли люди меняются лишь потому, что их перенесли в новый мир. Да и вообще тот мир не более реален, чем этот.
— Вполне реален. Ты забываешь, что я видела его в зеркале.
— Кто знает… Может, в том, новом мире ты подойдешь к другой стороне зеркала, заглянешь в него, увидишь прежний мир и будешь плакать и желать, чтобы катастрофа случилась уже в новом мире, стерла его с лица Земли и забросила тебя обратно, в прежний мир. Я же говорю — неважно, в каком мире ты находишься.
— Эссекс…
— Надоел мне твой Эссекс! — Фэнси свалилась в траву и принялась кататься по ней, словно щенок. — Хочешь поиграть с моим кукольным домиком?
Тридцатого июля в четыре тридцать пополудни Джулия с капитаном выиграли у Глории с Арабеллой партию в теннис. На Глории были надеты шорты в голубую полоску, которые ей любезно одолжила Джулия; миссис Хэллоран, тетя Фэнни, мисс Огилви, миссис Уиллоу и Эссекс наблюдали за ними, сидя под большим пляжным зонтом. Мэри-Джейн, считающая, что жаркое солнце полезно для ее астмы, лежала на коврике, а Фэнси играла в какую-то свою игру, напевая себе под нос и улыбаясь.
На крытой террасе, где Ричард Хэллоран любил проводить время после обеда, когда было уже не так жарко, сиделка размеренно читала: «Не могу выразить, какие разнообразные чувства вызвало во мне это открытие! Моя радость при виде корабля, притом английского, радость ожидания близкой встречи с моими соотечественниками (значит, с друзьями) была выше всякого описания. Вместе с тем какая-то тайная тревога, которую я не мог объяснить, заставляла меня быть настороже»[18].
После ужина миссис Хэллоран вышла прогуляться с Эссексом рука об руку, наслаждаясь его спокойной силой и сдержанным почтением.
— Повторите еще раз, — велела миссис Хэллоран, когда они подошли к солнечным часам.
— «Что жизнь? И почему к ней люди жадны? Сегодня с милой, завтра в бездне хладной! Один как перст схожу в могилу я…»