– Тут всегда так много народу? – спросила Сьюзан. – Господи… Ну прямо Бангладеш.
– И давно ты была в Бангладеше?.. – Боб почувствовал, что ведет себя как Джим, и добавил: – Не волнуйся. Съездим к Джиму в Бруклин, я его сто лет не видел.
Сьюзан внимательно следила за тем, как работает диспетчер такси, даже вертела головой в такт его действиям. Диспетчер свистел в свисток, подзывал пассажиров, открывал двери машин, и такси отъезжали одно за другим.
– Что слышно от Зака? – спросил Боб.
Сьюзан полезла в сумку и надела солнечные очки, хотя было пасмурно.
– У него все нормально.
– И больше ничего?
Сьюзан посмотрела на небо.
– Он мне давно не звонит, не пишет, – заметил Боб.
– Он на тебя злится.
– Злится?! На меня?!
– Он посмотрел, что такое нормальная семья, и задумался, а где вы с Джимом были все эти годы.
– А он не задумывался, где был его отец все эти годы?
Сьюзан не ответила. Они сели в такси, и Боб громко хлопнул дверью.
Он показал сестре Рокфеллеровский центр. Сводил в Центральный парк, где стояла балерина в золотой краске. Сводил на бродвейский мюзикл. Сьюзан смотрела на все и кивала, как застенчивый ребенок. Он поселил ее в спальне, а сам переехал на диван. Утром второго дня, сидя за столом и сжимая обеими руками кружку с кофе, она спросила:
– Тебе не страшно жить так высоко? Вдруг пожар?
– Я об этом как-то не думал. – Боб придвинул свой стул поближе к столу. – А ты помнишь что-нибудь о том несчастном случае?
Сьюзан посмотрела на него в изумлении. Помолчав, она ответила слабым голосом:
– Нет.
– Вообще ничего?
Сьюзан задумалась, невидяще уставясь перед собой. Выражение лица у нее было открытое и невинное. Потом произнесла несмело, словно боялась дать неправильный ответ:
– Вроде тогда был ясный день. Вроде я помню, как ослепительно сияло солнце… Хотя вполне мог идти дождь.
– Дождя не было. Я тоже помню солнце.
Они еще ни разу не обсуждали это между собой. Боб ощутил необходимость отвести взгляд от Сьюзан и тоже стал смотреть по сторонам. Он не успел привыкнуть к новой квартире, здесь все по-прежнему казалось ему незнакомым. Кухня сияла чистотой. Джим больше не назовет его жилище общагой, Боб не станет здесь курить в окно. Он уже пожалел, что поднял эту тему, с таким же успехом он мог поинтересоваться подробностями интимной жизни Сьюзан со Стивом. Его до костей пробрал стыд.
– Всегда думала, что это сделала я, – вдруг призналась Сьюзан.
– Что? – переспросил Боб, повернувшись к ней.
– Да. – Она бросила на него быстрый взгляд и принялась рассматривать сложенные на коленях руки. – Я думала, потому мама на меня и орет все время. На вас двоих она никогда не орала. Потому что я виновата. Я так часто думала. А когда уехал Зак, мне начали сниться жуткие кошмары. Я не помню их, когда просыпаюсь, но они жуткие. Чудовищные. В общем, если судить по ним, так и было.