– Зато ты многих там знаешь – Рашида, Нода Ойю, двоюродных братьев и сестер. И там наши дети останутся сомалийцами. Здесь они могут остаться мусульманами, но не сомалийцами. Они станут сомали-американцами, а я этого не хочу.
Абдикарим понимал, что он с ними не поедет. Слишком часто ему приходилось сниматься с места и строить жизнь заново, он был не в силах решиться на это еще раз. Здесь у него кафе, дочь в Нэшвилле, внуки, которые могут скоро приехать в гости, а то и вовсе остаться жить с ним. Абдикарим втайне мечтал об этом – как внуки работают в кафе с ним вместе. Что же до его молодой жены Аши, она иногда присылала фотографии сына, но сердце Абдикарима они совсем не трогали. Выражение лица у мальчика всегда было неискренним, а на последнем снимке он вообще ухмылялся совсем как мальчишки-адано с Грэтем-стрит – так, будто нет на свете никого, кто бы любил или учил его.
Абдикарим понимал страхи Хавейи. При нем ее дети пытались говорить с родителями по-английски и в болтовне друг с другом бросались американскими словечками. «Это мегакруто!», «Реально бомба!» Конечно, они впитывают в себя все больше американского. Они станут народом, название которого пишется через дефис. Сомали-американцами. Как странно, думал Абдикарим, в этой стране люди тешат себя мыслью, что все сомалийцы – пираты, и с этой самой страной они будут связаны дефисом. Весной сомалийские пираты убили капитана китайского корабля в Аденском заливе. Это событие всколыхнуло диаспору в Ширли-Фоллз, все были возмущены. Но репортеры не хотели – а может, просто не могли понять, – что прибрежные воды Сомали загрязнены ядовитыми отходами и ловить рыбу в них больше нельзя. Американцы в самом деле не понимали, на что может толкнуть людей отчаяние. Гораздо проще и уж точно приятней думать, что в Аденском заливе безраздельно правят сомалийские пираты. Америка поступала с ними как сумасшедший родитель. В чем-то она была открытой и великодушной, а в чем-то – пренебрежительной и жестокой. Абдикарим сжал пальцами лоб. Он сам именно так и относился к своему единственному выжившему сыну, сыну Аши. Осознав это, он с большим снисхождением подумал не о сыне, но об Америке. Жизнь – сложная штука, и решения в ней принимаются…
– Завтра я посоветуюсь с Маргарет Эставер, – сказала Хавейя и посмотрела на Абдикарима.
Он кивнул.
* * *
Кабинет Маргарет Эставер был отражением своей хозяйки – неприбранный, домашний и уютный. Хавейя сидела и наблюдала за женщиной, которую успела полюбить. Волосы Маргарет выбивались из-под кое-как удерживающей их заколки. С того самого момента, как Хавейя поделилась с ней своими планами, Маргарет смотрела в окно.