– Я и не подозревал, что Мэн тебе по-прежнему дорог.
– Я его ненавижу.
Рев сирены стал громче и начал потихоньку удаляться. Боб рассматривал обстановку кабинета: комнатное растение с узкими листьями, рассыпающимися в разные стороны, как струи маленького фонтана, картина с крупными мазками синей и зеленой масляной краски. Он перевел взгляд на Джима:
– Значит, ты каждый день читаешь тамошнюю газету. И давно?
– Давно. Особенно некрологи, они трогают мое сердце.
– Бог мой… Похоже, ты серьезно.
– Абсолютно серьезно. Что касается твоего вопроса, жить я буду в новой гостинице у реки. Если решишь не оставаться у Сьюзан, номер себе бронируй отдельно. Я не намерен делить комнату с полуночником.
Боб посмотрел на соседнее здание, где на террасе росли деревья. В их золотых кронах уже виднелись голые ветви.
– Надо будет привезти сюда Зака. Наверняка он никогда не видел, чтобы деревья росли на крышах.
– Можешь делать с Заком что тебе заблагорассудится. Для меня новость, что ты вообще с ним словом перекинулся.
– Погоди, вот увидишь его. Он такой… не знаю… Как без вести пропавший.
– Жду не дождусь, – сказал Джим. – И да, это сарказм.
Боб кивнул и сложил руки на коленях, терпеливо ожидая. Джим откинулся в кресле и сообщил:
– Больше всего сомалийцев в нашей стране живет в Миннеаполисе. В уборных тамошнего муниципального колледжа вечно грязища из-за того, что мусульмане моют ноги перед молитвой. Так вот, администрация приняла решение установить специальные раковины. Конечно, некоторые белые не в восторге, но в целом народ в Миннесоте вполне дружелюбный. Видимо, именно поэтому сомалийцев там так много. Я считаю, что это очень любопытно.
– Любопытно, – согласился Боб. – Я несколько раз созванивался с Маргарет Эставер, она этим тоже интересуется.
– Ты с ней говорил? – удивился Джим.
– Она мне нравится. С ней как-то очень спокойно. Короче говоря, похоже…
– Ты можешь без «короче»? – Джим выпрямился и замахал рукой. – Это дурацкое словечко тебя попросту унижает! Ты сразу как будто деревенщина!
Боб почувствовал, как у него вспыхнули щеки. Он долго молчал, прежде чем продолжить.
– Похоже, – сказал он тихо, глядя на свои руки, – самая большая проблема заключается в том, что большинство сомалийцев в городе совсем не говорят по-английски. Те же немногие, кто знает язык, вынуждены работать посредниками между городом и своими соотечественниками. И эти немногие необязательно старейшины, хотя именно старейшины у них принимают все решения. К тому же существует большая разница между этническими сомалийцами, кому важна принадлежность к тому или иному клану, и банту, которые начали появляться в Ширли-Фоллз совсем недавно. В Сомали их считают людьми второго сорта. Не думай, что они там все друзья не разлей вода.