– Вы неплохо информированы, – хмыкнул Федор.
– Мы разведка Генерального штаба, – осклабился фон Бюлов, – и умеем работать.
– Отвечая на ваши вопросы, я раскрою военные секреты, то есть совершу измену, – произнес Федор. – Меня ждет виселица, в лучшем случае – расстрел. Так что лучше промолчу.
– Все равно расскажете, – усмехнулся фон Бюлов. – Курт умеет спрашивать. Ни один человек не в состоянии выдержать такую боль.
– То есть будете меня пытать?
– Не хотелось бы, но если вы проявите упрямство…
– Пытать пленника – недостойно для офицера. Или в Германии иные представления о чести?
– Ради рейха я на это пойду, – набычился немец. – Что до чести… Об этом не узнают. Вы с княжной исчезнете, а мои подчиненные сохранят тайну.
– Хм! – Федор загасил окурок в пепельнице. – Предлагаю поступить иначе. Тайны я раскрою, только вы их купите. Риск должен быть оплачен.
– Как же офицерская честь? – усмехнулся фон Бюлов. – И зачем платить, если мы узнаем даром?
– В том-то дело, что не все, – улыбнулся Федор. – На вопросы я отвечу, только вот всей правды не скажу. А вы не знаете, чего спросить. Могу ввести и в заблуждение – у вас нет возможности проверить. Сведения, полученные в ходе пыток, – источник ненадежный. Что до чести, то она, бывает, продается, только стоит дорого.
Фон Бюлов некоторое время размышлял.
– Сколько вы хотите? – наконец спросил.
– Двести тысяч франков.
– Ну, у вас запросы! – изумился немец.
– Сведения того стоят. Как скажу, поймете.
– Вы ведь можете соврать.
– Чтобы обрести себе петлю? Я ведь напишу расписку, а она улика. Стоит передать ее русской контрразведке… Не скупитесь, фон Бюлов! Не поверю, что у вас подобный вариант не предусмотрен.
– У меня нет с собой нужной суммы, – фон Бюлов развел руками. – Да еще наличными.
– Я приму и чек. Но открою вам секреты, обналичив его в банке.
Немец вновь задумался.
– Предлагаю так, – сказал решительно. – Тридцать тысяч вы получите сейчас. Остальное – чеком. Но сначала вы расскажете секреты. Слово офицера.
– Я могу взглянуть на деньги? – спросил Федор.
Фон Бюлов открыл ящик письменного стола и достал из него три пачки стофранковых билетов в банковской упаковке. Бросил их на стол перед Федором. Тот взял одну и, изображая алчность, пролистнул большим пальцем корешки. Затем взял другую. Немец наблюдал за ним с презрением во взоре.
– Кинет непременно, – хмыкнул Друг. – Он и эти отберет. После закопает нас с тобой.
– Знаю, – буркнул Федор. – Пусть расслабятся фашисты.
Бросив пачку на столешницу, оглянулся на охранников. Те стояли, опустив оружие к полу. А чего тревожиться? Русский только что продался с потрохами.