— Ты мне, Подкова, больше не друг! — Обратилась вдруг к Славе Аня, непонятно что делавшая в их курилке, лёгонько толкнула его в живот и быстро зашагала прочь. Слава пожал плечами. Они и так не были друзьями. Угрызения совести опять начали было подниматься в нём, но бежать сейчас извиняться перед ней он точно не стал бы. Да и зачем? Чёрт с ней, вообще! Она сама скоро передумает и станет с ним такой же доброжелательной и отзывчивой, как и всегда.
— О, Подкова здесь! Чего там твой дружбан, где потерялся?
— Понятия не имею, не общался с ним сегодня.
Слава прошёл ближе к центру толпы. Тут же кто-то протянул ему бутылку с пивом. Он сделал один небольшой глоток из вежливости.
— А новенькая, ничего такая, — рядом оказался Быков и сказал это, непонятно к кому конкретно обращаясь.
— Родя же к себе на дачу звал вечером. — Сказал кто-то. По голосу, Слава определил, что это была Кислицына Света из его класса. Идиотка. Дача предназначалась только для их одноклассников.
— К нему на дачу?
— А мы не слышали!
— Да ты гонишь?!
— Да чего вы, это же ясно, что для «бэшек» дачка. Хотя, мог бы и всех желающих позвать. Некрасиво!
— А на кой хрен вы нужны? Там домик не резиновый, а с вас пользы, как с харчка насвайного.
Поднялся лёгкий, неодобрительный гул. Одиннадцатиклассники из параллельных классов принялись доказывать, что они легко могут принести пользы, обещая привезти на дачу, в случае чего, от эльбрусов вкуснятины и пивных рек, до «травки, таблов, порошков» и даже проституток, как выкрикнул один из «А» класса, Махмуд, у которого с детства диагностирована была лёгкая форма ДЦП, к которой либо все уже привыкли, либо её проявления и правда стали у Махмуда менее выражены. Вдобавок, у него было отвратнейшее зрение, и он носил очки с толстенными стёклами с третьего класса.
От последнего предложения и, в особенности, от источника, из которого оно поступило, весь двор огласился весёлым гулом, и много голосов враз, перебивая друг друга, сыпали своими подколками.
Слава решил, что ему здесь больше делать нечего. Выкинул бычок в урну, уже и так заполненную доверху мусором. Посмеиваясь, он направился в сторону своего дома. Прощаться со всем за руку и отвечать на все вопросы заняло бы ещё лишний час, а потом вполне могло перерасти в активное празднование.
— Славка! Постой!
К нему спешил их староста — Матвей. Он был ещё выше Славы, и семья его была самой богатой, если не во всей школе, то среди старших классов — точно. На нём лежал летний загар, явно заработанный на пляжах у тёплого моря, а не на грядках родительских дач и блужданий по летним городским улицам. На носу у него лежали стильные очки, в которых одноклассники подозревали отсутствие диоптрий. Волосы модно подстрижены, словно у какого-то всемирно известного футболиста, но Слава всегда затруднялся найти точный прототип этой стрижки. Матвей всегда выглядел круто. Но это был тот случай, когда обёртка соответствовала начинке. Матвей был, на самом деле, крутым. Он был КМС по боксу, обладал каким-то поясом по джиу-джитсу, ежегодно участвовал и получал грамоты в Спартакиадах. А ещё оставался при этом круглым отличником, главой и душой класса, пару раз брал призовые места на Олимпиадах по истории и английскому языку. У него был подкованный язык, всеобщее обожание и даже, по слухам, не последние роли в жизни района. Ну и главное — у Матвея было до хрена денег! С ним встречалась Женя Мармеладова, для подавляющего большинства учеников мужского пола, — первая красавица школы. Лишь каким-то чудом эту блестящую парочку обошёл в прошлом году на выборах школьного президента Светлинский, на которого без смеха и не взглянешь, но энергии и желания у него был вагон, да и все учителя почему-то одобряли его кандидатуру.