Когда они вернулись в квартиру, Слава нашёл Регину под каким-то незнакомым, противно пыхтящим парнем. Эта сука выдавала из себя стоны, будто на неё забрался самый маститый жеребец в мире. Слава молча стоял на пороге, ждал окончания этой сцены, сдерживая себя, чтобы не разбить бутылку пива об голову этого жеребца с прыщавой жопой. Они даже не потрудились выключить свет и запереть дверь, демонстрируя каждому желающему всю свою гнилую натуру.
— Слава! Нет, это не то, о чём ты подумал!
Регина заметила его ровно в тот момент, когда Прыщезадый спускал прямо в неё. Через пару томительно долгих мгновений выяснилось, что он всё-таки был в резинке.
— Это мой парень! Пошёл отсюда, сволочь! Ты меня изнасиловал! Слава, он меня изнасиловал!
Слава не был тогда настолько пьян и глуп, чтобы принять этот вопль хреновой актрисы по обстоятельствам за чистую монету.
— Я не в курсах был, — начал настороженно оправдываться тот, кто так легко взял и поимел первую девушку Славы. Девушку, с которой он стал в полном смысле — мужчиной. Слава просто потягивал своё пиво, потом покривил лицом и жестом указал этому Прыщу-на-Заднице проваливать.
Тот как-то неопределённо застыл рядом со Славой, застёгивая ширинку. Казалось, он мучительно хочет что-то из себя выжать.
Что? Признаться в любви к Регине? Встать на колени и попросить прощения у разрушенной пары? Объявить, что теперь Регина — это его девушка? Попросить сигаретку?
Слава так и не узнал, что означал этот взгляд. Быть может, Прыщезадый пытался им объяснить, что он не знал; что всё получилось чересчур быстро; что девчонка сама прыгнула ему на хер; что он не хочет конфликта; что он ответственно подошёл к делу и сам надел презерватив; что… тысячи вариантов ещё, после этого самого «что», и не один из них не сможет ни загладить вину Регины, ни умилостивить Славу.
— Не убей её только. Если что, я сразу мусорам позвоню!
— Да вали уже! — Рыкнул на него Слава, запер за ним дверь и тихонько присел на кровать рядом с обнажённой Региной.
Почему-то ему вспомнилось, что он всё же признался Матвею о своём положении с отцом. Выложил ему всё подчистую пьяным, заплетающимся языком. Обнюханный Матвей долго что-то разъяснял ему, но Слава его практически не слышал. Сейчас, когда он сидел на кровати рядом с Региной, разглядывал валяющийся на полу её розовый лифчик, в голову не лезло ни единой мысли для разговора.
Регина прикрывалась одеялом, не зная, как себя вести в подобной ситуации. У неё сильно крутило живот, но просто взять, одеться и выйти в туалет сейчас — было за гранью мироздания.