— Да ты гонишь, что ли? Стану я трепаться. Да и кому?
— Знаешь, из-за чего мы с Региной расстались?
— Из-за чего?
— Я её спалил, как она с каким-то чертом трахалась.
— Да ладно?!
— Угу.
— Где?
— У Матвея мы бухали перед девятым. А до этого отец нас окончательно бросил. Сообщил мне, что в Америку улетает. Мопед этот сранный починил, ну ты знаешь. — Слава никому не говорил об отцовском откупе. Карта осталась у отца, а значит и денег этих у него не было.
— Нахрен вы к нему попёрлись? — поморщился Родя.
— Регинка захотела. Да и какие ещё варианты? На улице тусоваться? Ночью тогда нихрена не тепло было.
— Ладно. Дичь какая-то…
— Ну вот там я её и спалил. А ведь я у неё первый был. Типа вскрыл свой счастливый билет.
— Пойдём на кухню, накатим.
Они переместились обратно к столу. Родя принялся делать незамысловатые бутерброды с колбасой и майонезом. Слава крутил в руках стакан, наблюдая, как бултыхается в нём плохо разбавленный колой виски.
— А у тебя больше нет ничего выпить?
— Неа. Так-то у тебя важный день завтра.
— Да пошёл он в жопу, день этот твой.
Родя презрительно цыкнул:
— Не мой, к счастью. Или, к сожалению. Хер его знает.
— Ну и вот, нашёл я свою девочку под мразью какой-то. Фу, бля! Даже вспоминать тошно, как он встаёт и с члена презик стаскивает…
Слава осушил стакан, закашлялся, плеснул себе ещё, разбавил колой. Теперь он начал сомневаться, что трезвее Роди. Однако, не мог перестать говорить.
— Ну я ему фейс попортил немного, конечно. А знаешь, что мне Регина на всё это ответила?
— Чё?
— Трахнуть себя предложила!
— Да ладно?
— Угу. А я что, на помойке себя нашёл? После черта какого-то лезть? Ну и всё, аривидерчи, бэйба. Сука!
— Скучаешь по ней?
— Не знаю. Стараюсь вообще о ней не думать, но порой… — Слава махнул рукой, хотел было сделать ещё глоток, но осёкся. Стоило выдержать паузу.
— Ох уж эти амурные дела! А чё в классе сказали?
— Да ничего. Расстались и расстались. Бывает. Сейчас там вообще всем на всех насрать. Как будто уже экзамены сдали и выпустились, а всё равно заставляют вместе сидеть.
— Когда у вас первый?
— Тридцатого. Ладно, я же после той истории с Регинкой знаешь, что учудил?
— Ну?
— Я… — Слава замешкался на секунду, но потом тряхнул головой и выложил всё как есть. — Лизе нашей… моей… в любви признался. Написал ей об этом.
Из рук Роди выскользнул нож, брякнулся об пол.
— Ногу не отрезал себе?
— Не, нормально всё. Я ведь тот ещё рукожоп, сам знаешь.
— Ага.
— И что тебе Лиза ответила?
— Да ничего толком. Я не понял. Говорит, что и не догадывалась. А как можно не догадаться? Я ведь всегда был рядом. Как пёс её у дверей караулил каждое утро. Думал, гадал: пойдёт ли она на уроки сегодня? Лиза на уроках — праздник прямо какой-то! При этом мне все говорили, что дрянь она порядочная. И Матвей, и Анька туда же. Да и Регина всегда на неё косилась только. А я и сам это знаю, а всё равно ничего поделать с собой не могу. Как её вижу, так сразу дыхание перехватывает, и лицо в краску. И зачем так мир устроен, что нам только одни суки нужны? Лиза ведь это… ну шлюха же! Серёже своему на «бэхе» даёт за ништяки и ещё башку задирает, а я как чмошник последний за этой дыркой бегаю…