Лекционный курс в университете вновь возобновился. Констан записался еще на один год как свободный слушатель, но когда приход предложил ему стать студентом, беря на себя все расходы по обучению, Дюмель не отказался, а радостно и благодарно принял такой дар, обещая не подвести в изучении религиозных наук. Слушая лекторов, впитывая от них новые знания и закрепляя старые, слушая их строгий и последовательный академизм, Констан всё чаще задумывался и рассуждал о греховности своих деяний и поступков с Лексеном. Когда священный текст говорит одно, а тело просит другое и не подчиняется, когда сердце человека и сердце христианина, находящееся в одном теле, вдруг перестали биться в унисон, становится тяжело принимать себя, разобщенного помыслами и желаниями. Днем Дюмель принадлежал церкви и христианским учениям. Вечером того же дня он развращал всё то, чему посвящал себя сутки. На прогулках Бруно успокаивал его словами, а на мансарде — ласками. Он всё равно примет Дюмеля таким, каков он есть: будь он отвергнут церковью или осужден самим собой, всё равно не отвернется от него. Он будет ему другом, единомышленником, он поможет ему, потому что в долгу перед Констаном. И будет всегда рядом, что бы ни случилось.
Близилось Рождество. Утром одного выходного дня Констан внезапно постучал в дверь квартиры Бруно и ошарашил Элен и Лексена тем, что пригласил их обоих в гости в домик к своей матери, в северную коммуну.
— Ближайший поезд отходит через два часа, поэтому — поторопимся? — Дюмель чувствовал себя просто прекрасно и своей энергетикой заразил семью Бруно, так что они, недолго собираясь, вскоре оказались на перроне.
Покрытые тонкой пленкой снега компактные улочки Обервилье с крохотными малоэтажными домишками напоминали декорации к киноленте. Семья Дюмель была в сборе: с сезонного лова вернулся отец Констана, высокий и стройный, крепко сложенный пожилой мужчина, на пятнадцать лет старше жены. Констан был очень похож на него: и ростом, и фигурой, и внешностью. После знакомства, обеда и продолжения общения за чашкой чая с десертными булочками Дюмель и Лексен оставили своих родителей обсуждать насущные вопросы, а сами вышли на улицу. Гуляя в проулках и на окраине коммуны, подальше от людских глаз, молодые люди могли не стесняться идти, держась за руки и наслаждаясь чудесными мгновениями. Оба обменивались планами на рождественские праздники, поделились своими чаяниями относительно будущего года и задумались, как обоим жить дальше. Оба находились в рамках, личных и внешних, со стороны, боялись и были уверены, что их не поймут родные, что Дюмеля накажут, даже может вплоть до отлучения, а Бруно уволят с работы. Тогда он будет сильно переживать, возненавидит весь свет, сбежит из дома, сопьется и умрет в какой-нибудь придорожной яме.