— Лексен… Прошу…
— Мы это обсудили. Теперь ты мне уже не поможешь — в первый и последний раз в моей жизни, — глухо произнес Бруно, глядя сверху на макушку Дюмеля.
Вдруг Констан резко отпрянул от него, сдернул колоратку, расстегнул пару верхних пуговиц сутаны, завел за шею руки, а через секунду извлек из-под воротника простой серебряный крестик на светлой цепочке.
— Наклонись, — велел он Лексену дрогнувшим голосом. Тот послушно склонил голову, и Дюмель застегнул на нем цепочку, заправив крестик за воротник униформы.
— Да защитит тебя Господь и сбережет от всех напастей, — прошептал Констан, сидя на кровати и положив руку на волосы Бруно. Глаза сильно увлажнились, взгляд был дрожащим, размытым. Когда он убрал руку, а Лексен поднял голову, то увидел, что в его глазах скопились слезы. Бруно поспешно отвернулся и засобирался, натягивая брюки. За ним последовал Констан.
— Я люблю тебя. Прощай, — оправив ремень, Бруно обнял Дюмеля и последний раз поцеловал, вложив в поцелуй всю боль расставания. Констан последний раз ощутил вкус его губ.
Через мгновение дверь в комнатку захлопнулась. Дюмель остался один.
— Прощай… — прошептал он в пустоту.