Первые минуты они шли молча. Бруно смотрел себе под ноги, заложив руки в карманы брюк, и пинал попадавшиеся на его пути крупные камешки. Констан посматривал на юношу, заложив руки за спиной, и ждал.
— Моя мама работает на почте. — Внезапно произнес Лексен негромко. Констан живо обратился на него. — Почтовое отделение номер пять, прямо в центре города. Она работник среднего звена. Ей платят немного, но она справляется. Обеспечивает и себя, и меня. Нам вроде хватает.
— Мои родители тоже небогаты, но и не сказать, что бедствуют. Сейчас отец несет вахту на рыболовном судне в Нормандии, мы с мамой его уже два месяца не видели. Матушка работает в пошивном цехе «У Клюшо».
— Мама отдавала туда свое пальто подшить. В нем она приходила неделю назад. — Быстро вставил Лексен, не поднимая головы. — Это пальто подарил ей… он. Еще давно.
Дюмель сочувственно покивал, поняв, о ком он говорит.
Затем они замолчали надолго, успев обогнуть половину искусственного пруда. Всё это время Лексен озирался по сторонам, глядя то на горожан, спешно пересекающих парк, идущих по своим делам, то переводя взор на позолоченные майским солнцем кроны каштанов. Он следил за перелетом щебечущей птахи с одного дерева на другое и наблюдал колыхание зеркальной поверхности пруда от набегающего резвого и пронзительного ветерка.
— Можно попробовать общаться через записки, если словесно открыться сложнее, — попытался вновь завести разговор Дюмель. Он искренне желал помочь юноше, но для этого нужно было хоть что-то о нем знать. А разговаривать тот всё никак не хотел.
— Простите. Просто мне отчего-то сейчас так легко находиться здесь, — произнес Лексен, глядя перед собой. — Мне спокойно и хорошо в молчании.
Констан его понимал. Он из семьи со средним достатком, может ниже, даже судя по одеждам: хоть пиджак ему в пору, но вид имеет потертый — скорее всего, его приобрели еще несколько лет назад на вырост. Живет он вместе с матерью, которая сильно его любит, но строга и справедлива, что ему не нравится. Обучается в обычной школе без специального уклона и не имеет особых там успехов, был надруган отчимом и после этого лишился лица среди одноклассников, став объектом издевательств. Представляя атмосферу, в которой Лексен живет и существует, Дюмель знал, что любой в такой обстановке способен предаваться отчаянию и гнетущим мыслям, сходить с ума. Бруно раздражает всё, судя по его манерам; он бросает вызов окружающему, хочет казаться решимее, но плохо отбивается от неотступного груза, даже совсем не пытается. Поэтому он так спокоен и расслаблен сейчас, когда никто и ничто на него не давит. Здесь он чувствует себя за пределами душевной боли, он не обращает на нее внимания, даже о ней не думает. «Спасибо, Господи!» — Дюмель посмотрел в небо, жмурясь от солнечных лучей.