— Да мне вроде как жаловаться-то не на что. — улыбнулся воевода. — Разве что на самого себя. Просто пока работы было невпроворот, и думы прочь шли. А вот теперь за живое дергают, ни днем, ни ночью покоя не дают.
— Слышал я, как ты себя и других изводил. Странно еще, что Кушка от тебя не убег… Да ешь ты, а не уши развешивай! — прикрикнул на поперхнувшегося подростка старик.
— Да и так уже почти один остался. — мрачно ответил Олег. — Кто где, все своими делами заняты.
— И ты за это на них злишься? — старик внимательно посмотрел на воеводу. Но тот продолжал понуро смотреть в свою чашку.
— Злюсь? За что? Я уже сказал, что каждый из них занят делом и совершенно не обязан таскаться за мной повсюду как нитка за иголкой.
— Здесь ты прав. Нельзя требовать от других постоянно жить твоей жизнью. И вообще нельзя от других требовать то, что ты требуешь от себя и навязывать им сои мысли. Все разные, и то, что подходит одному, может быть не по вкусу другому.
— Хочешь сказать, что я всех достал до синего колена? — тихо рассмеялся воевода. — Но я уже давно ничего не требую. Каждый стал независим, и я не князь, чтобы мне подчиняться.
— На словах. А на деле? Если бы Олана не сдерживала тебя, спасибо ей за это, ты бы тут такого наворотил с твоей-то безудержностью. Ты вроде как и вправду всем дал свободу, но тут же идешь следом и пытаешься все решить по-своему, и другим это навязать. Иногда может это и нужно, но всегда ли ты прав?
— Спасибо, — ядовито усмехнулся Олег. — утешил.
Поднявшись со скамьи, он прошелся по небольшой избушке, почти упираясь головой в низкий потолок.
— Может ты конечно и прав, со стороны всегда лучше видно то, чего сам за собой не замечаешь. Может, я и перегибал палку, за делами-то и оглянуться некогда было. Вон, каких размахов добились! Люди меня все чаще князем называют, а мне дороже то время, когда я воеводой был, и когда мы все вместе под одним стягом ходили, у одного костра сидели. А сейчас?… Вроде и одному побыть хочется, а остаюсь один — волком вою.
— Это Воин в тебе воет. Оно всегда так: вроде бы, как и он сам по себе, на то и Воин, и в тоже время всегда своих братьев ищет. Тяжко одному, а других таких же Небо вечно по всему свету гоняет. Эх-э-хэх! А в тебе еще молодость играет, пора безудержных мечтаний. С ней всегда тяжело расставаться.
— Подожди, жрец… Ты мне всегда говорил, что я — Воин, а теперь говоришь, что я других ищу. Значит мои други — тоже Воины?
— И да, и нет. Они только коснулись этого пути, могут и обратно поворотить, а за тобой уже давно мосты сожжены. Вот и думай.