Вряд ли моё признание привело «девочку» в восторг. Знать, что тебя просто использовали для получения удовольствия, матёрой республиканке не очень приятно. Потому и ответная улыбка у снежки вышла кислой.
— Не дёргайся, О`Лано, — вступилась за меня Ми. — Он в каком-то смысле на снежках двинутый. У нас в стае их три — а ему всё мало.
— Ладно, это несущественно… — поморщилась рыжая. — Главное, мы разобрались в том, кому я задолжаю, если вопрос решится. Очень не хотелось бы, чтобы этим кем-то была боевая ветвь валькирий… Ваши желания всегда самые дикие… Намучаешься с ними потом — мама не горюй.
— Желания?.. — я откровенно заинтересовался. У них тут что, такая игра на желания, что ли?
— Ты что, не знаешь? А ещё Меч Республики…
— Ему без надобности, девочка. Ты же слышала его позицию. Он за фракцию ратует.
— Тина А`Гийн, знакомая Высшая, советовала считать всех женщин Республики своими… Но ты не переживай, рыжая, я уже пересмотрел своё отношение, сузив круг до собственной фракции, — усмехнулся, рассчитывая на ответную как минимум спокойную реакцию, но встретил нечто противоположное — недовольная мина на личике республиканки проступила ещё острей. Что-то я определённо делаю не так…
— Ты мне всю модель поведения ломаешь, кот! — прорвало, наконец, старшую рода. — Пусть мы переспали — но это не повод вот так…
И опять на помощь пришла Милена:
— Ты неправа. Снежки, Кари, не просто так ему нравятся. Он видит в них свою утраченную любовь, погибшую за Экспансию Высшую. Твою сестру по ветви. Он часто её так называл… Ей нравилось.
— Тёмную Мать?.. — недовольство из настроя подруги как метлой вымело. Она покаянно склонила голову. — Извини, я не знала. Можешь… называть меня так. Если уж Валери О`Стирх терпела — кто я такая, чтобы дёргаться?..
— Если тебе неприятно, я потерплю, — не согласился, хмурясь.
— Нет, почему же… Всё дело в стереотипном поведении… Меня вряд ли поймут, если я начну многое тебе позволять… Ты же видел, как бесилась Рана — вчера… Но раз всё так, я не вправе… требовать идти против своей природы. Ты… просто великолепный любовник! — опять потянуло снежку на сокровенное. — Я бы тебе и не такое позволила, будь ты моим! Хочешь ко мне под бочок? В моё поместье?
Видя, что теперь уже я скривился, но не подаю никаких иных признаков недовольства, Кари посчитала это добрым знаком и продолжила напор:
— Я же вижу, что хочешь! Твои когти — это нечто! Так бы и заперла тебя дома и никому не показывала!
— Сколько, говоришь, ты не была в своём поместье?.. — прервал её эмоциональный всплеск спокойный голос Старшей.