— Да, — малышка кивнула, а потом вдруг спросила: — А можно я буду называть тебя мамой?
Мое сердце сначала замерло, а потом ухнуло вниз. Черт, только бы не заплакать!
— Конечно, ты можешь называть меня мамой, — мягко сказала я, целуя ее в пахучую макушку. — Ты ведь моя доченька. Я это сразу поняла, как увидела тебя в первый раз.
— Правда? — Полин подняла на меня удивленные глазки, полные восторга. — Прям сразу сразу? И полюбила?
— Безмерно, — подтвердила я и чтобы не разреветься, сказала: — А теперь пойдем в кроватку.
— Пойдем мамочка, — малышка вцепилась в мою руку, будто я сейчас исчезну. — Я буду послушной, обещаю!
— Я знала, что ты хорошая девочка, — непрошеная слезинка, все же скатилась по моей щеке. — Возможно, святой Николай и отменит свое решение насчет камней и золы…
— Думаю, отменит, — задумчиво произнесла Полин, нахмурив брови. — Пусть положит их Мии, чтоб не заставляла меня пить теплое молоко… Да, я сегодня же крикну это в камин, надеюсь, Николай услышит меня.
Мои слезы моментально высохли, и я рассмеялась над планами мести маленькой шкодницы. Господи, ну что за чудесный ребенок!
Лисбет чувствовала себя настолько плохо, что еле смогла встать с кровати, чтобы вывернуть из себя съеденное за завтраком. Голова кружилась, руки и ноги тряслись, а отражение в зеркале могло напугать кого угодно — бледное лицо, темные круги под глазами и сухие, обескровленные губы.
Возможно, она съела что-то не то или в ее теле поселилась какая-то страшная болезнь?
Но даже эта мысль не испугала девушку — какое-то холодное равнодушие поселилось в ее душе с того самого момента, как она вышла замуж. Наверное, было бы лучше умереть, чем терпеть все, что с ней происходило.
Вернувшись в кровать, Лисбет забралась под одеяло и, скрутившись в тугой узел, закрыла глаза, чувствуя, как внутри нарастает очередной приступ тошноты. Неужели это никогда не закончится…
Когда в ее спальню вошел Леопольд, она не услышала его шагов и вздрогнула, стоило ему прикоснуться к ней. Он убрал волосы с ее лица и брезгливо сморщился.
— Что с вами? Вы похожи на труп.
— Мне плохо… Похоже я что не то съела… — прошептала Лисбет, сжимаясь еще больше. — Прошу вас, оставьте меня одну…
— И давно вы чувствуете себя плохо? — он уже более внимательно посмотрел на нее. — У вас что-то болит?
— Нет… Но странная слабость не отпускает меня и тошнота… с самого утра… — девушка натянула одеяло на плечи. — Я хочу поспать…
— Похоже, вы понесли, — в голосе графа прозвучало разочарование, смешанное со злостью. — Молите Бога, что бы это был младенец мужского пола.