Ветер действительно бушевал за стенами особняка, и его порывы швыряли в окна дождевые капли, гудели где-то под крышей и свистели в каминных трубах. Огонек моей лампы дрожал от сквозняков, и было немного жутко, шагать по темным коридорам, наполненными шорохами и писком мышей.
Зато в столовой было тепло и уютно, не смотря на слабый свет от нескольких ламп. Огонь, пылающий в камине, в достаточной мере освещал пятачок перед ним, где и расположился граф. Он сидел в кожаном кресле и смотрел на пламя, но как только я вошла в комнату, поднялся мне на встречу.
— Добрый вечер, — поздоровалась я, и он сам взял мою руку, чтобы поцеловать, но сделал это не обычным способом, а прикоснулся губами к запястью.
— Добрый вечер, графиня, — ответил он и наши взгляды встретились. — Я рад снова видеть вас.
У меня перехватило дыхание и показалось, будто из его глаз в меня перетекает раскаленная лава и мчится по венам. Хотелось так и стоять рядом, чтобы он сжимал мое запястье своей сильной рукой, но граф выпустил его, как только подвел меня ко второму креслу.
— Прошу.
Я села и глубоко вздохнула, чтобы унять сердцебиение. В моей голове снова промелькнула мысль, что мой муж — невероятный мужчина.
На небольшом столике стоял графин с вином, два бокала, тарелка с сыром и тонкими ломтиками мяса, ржаной хлеб, щедро смазанный маслом и румяный омлет.
— Не очень аристократичный ужин, — усмехнулся Филипп, усаживаясь на свое место. — Но могу вас заверить — очень вкусный.
— Я с удовольствием поужинаю тем, что есть, — мне было очень уютно в его обществе, а треск поленьев в камине и вой ветра за окнами лишь усиливали это чувство.
— Могу ли я предложить вам вина? — Филипп взял графин и взглянул на меня.
— Да, конечно, — я вспомнила заброшенную оранжерею и решила спросить о ней. — Граф, я обнаружила оранжерею. Что там выращивали?
— О, это было удивительное место, — муж наполнил бокалы и его взгляд снова вернулся к огню, будто в его пылающей сердцевине он видел картины прошлого. — Матушка выращивала там розы, и их аромат просачивался сквозь дверные щели, витая по коридору сладковатым шлейфом. Она всегда говорила, что розы пахнут по разному и в каждом, отдельном цветке можно уловить оттенки свежего лимона, пряной гвоздики, осенних яблок, меда, мускуса, и даже мха…
— Как красиво вы рассказываете… — прошептала я, завороженная его голосом. — Прошу вас, продолжайте…
— Они были разные — от бордовых, почти черных, до белоснежных как наряд невесты, и матушка всегда украшала ими холл. Но больше всего мне нравились белые розы с рыжевато-бархатными краями на нежных лепестках. Черенок этих красивых цветов, матери подарил отец. — Филипп оторвал взгляд от огня и повернулся ко мне. — Вы похожи на эти розы, Клара.