— Ты, вообще берега попутал, Рубен? — возмутилась Каринэ. — Твою Лали полгорода отымело, а другая половина своей очереди ждёт. Какое изнасилование, побойся бога. Она с пятнадцати лет по членам скачет, с одного на другой перепрыгивает. Вы эту шалаву специально под Вартана подложили, чтобы денег срубить. Думаешь, этого никто не поймёт? Ошибаешься. Сухумский с тебя за такие подставы лично спросит. И не только он. Ты забыл, кто такой Вартан Оганесович?! Наркота последние мозги отшибла?! Менты тебя будут как волка гнать, пока не застрелят «при попытке к бегству».
— Слишком много метлой машешь Каринэ, — злобно прищурился железнозубый. — Не дело бабе в мужские базары влазить. В первый раз я тебя простил. Теперь буду жизни учить. Миня, тащи её в машину, присмотри, чтобы никуда не свалила. Повезем её на хазу. Будем тебя, подстилка министерская драть во все щели, чтобы поняла на кого можно пасть разевать, а на кого нет.
Долговязый сявка протянул костлявую руку к женщине. Каринэ побелела и испуганно отпрянула в сторону. Между костяшками и запястьем урки, глумливо скалилась кошачья морда. Надпись — КОТ, «коренной обитатель тюрьмы», подтверждала бурную биографию сидельца.
— Руки от неё убери, чёрт, — лениво бросил я.
Долговязый развернулся. Достать сразу он меня не мог, поскольку вся компания стояла напротив прямоугольного стола, а я сидел за Ашотом.
— Чё ты вякнул? — изумился он. Рука бандита медленно заползла в карман. Остальные блатные тоже напряглись. Вжикнули расстегнутые молнии мастерок, распахнулись полы пиджаков. У одного из бандитов, такого же наркомана с сальными растрепанными волосами, заметил торчащую из-под ремня рукоять «нагана», а у крепыша сзади рукоять тесака»-свинореза в широком кожаном чехле на поясе.
Ашот медленно запустил ладонь в приоткрытую сумку. Там вместе со шмотками лежала любимая телескопическая дубинка товарища, которую он, мучимый дурными предчувствиями, взял «на всякий случай». Я придержал его за предплечье, давая понять: ещё не время.
Долговязый шагнул ко мне, по-прежнему держа руку в кармане.
— Остынь, Миня, — скомандовал главарь, с интересом рассматривая меня. Зацепился взглядом за виднеющуюся из-под расстегнутого ворота рубашки оскаленную бычью морду, прошелся глазами по синему перстню с белым крестом на указательном и с черным квадратом на среднем пальце.
— Вижу, чалился, — со значением произнес он, — от звонка до звонка.
— Было дело, — с достоинством признал я.
— По сто сорок пятой?
— И по ней тоже.
— А это у тебя, что? — кивнул железнозубый на кинжал с розой и решеткой, выбитый на предплечье. — Что-то я не въезжаю. Ты баклан, жох, козырный фраер или ломом подпоясанный? Поясни.