— Миша, Ашот, проходите в дом, — вор отодвинулся от двери, пропуская нас. — Обувь только в прихожей снять не забудьте. Тапочки прямо у входа стоят, выбирайте любые.
* * *
Ашот дернулся вверх, положив ладони на плитку. Бирюзовая гладь бассейна лениво колыхнулась. На лепном потолке заплясали бело-голубые зайчики. Парень подтянулся на руках, перевалился через бордюр и упал грудью на плитку, вытаскивая себя из воды.
— Ты что, нормально выйти не мог? — лениво поинтересовался я, повернувшись на бок, — лестница рядом, в паре метров буквально.
— А мне так захотелось, да, — бодро ответил армянин, тряхнув головой. На меня полетел веер брызг. Товарищ подхватил полотенце на стуле и принялся энергично вытираться.
— Пусть делает что хочет, — Абхаз широко улыбался, раскинувшись на лежаке рядом. — Молодость живет чувствами и эмоциями. Она быстро проходит и сменяется рассудительной зрелостью, а потом мудрой старостью. Только жизнь становится скучной и пресной, без былого огня и пылких эмоций.
— Согласен, — я отзеркалил улыбку. — Но, уважаемый Тенгиз, дай мне немного на него побурчать, на правах старшего. Чтобы не расслаблялся.
— Расслабляться вообще последнее дело, — кивнул Абхазец. — Тут ты прав. Поэтому я тоже периодически устраиваю разнос своим людям. Чтобы косяков не пороли и помнили обязанности. Так о чем ты спросить хотел?
— Может, начнём с твоей темы? — предложил я. — Ты всё-таки принимаешь нас у себя, и один из самых значимых людей в Грузии и Абхазии. Не правильно гостям, только приехав, начинать говорить о своих проблемах и заботах, не выслушав уважаемого хозяина. Это некрасиво. Правило вежливости для людей, чтящих обычаи предков и традиции настоящих джигитов: сначала выслушать гостеприимного хозяина, а потом говорить о собственных делах.
— Вах, как хорошо сказал, — восхитился Тенгиз и, запрокинув голову, басовито захохотал. Усиленный эхом смех глухо загремел, отражаясь от стен, покрытых голубой плиткой.
Из раздевалки выглянул обеспокоенный Абрек. Убедился, что всё нормально, сверкнул широкой улыбкой и опять пропал в недрах помещения.
— А ты хитрец, Миша, — успокоившийся Абхаз шутливо погрозил пальцем. — Хочешь сперва меня услышать, согласиться, и я тебе уже не смогу отказать. Нет уж. Давай, сначала тебя послушаем.
— Хорошо, — пожал плечами я и выложил вору нашу одесскую эпопею.
— И что ты от меня хочешь? — поинтересовался Тенгиз. Из глаз вора ушло веселье. Взгляд стал острым и пронзительным, лицо сосредоточенным.
— Нам нужно разобраться с одесситами. Чтобы спокойно работать, без ненужных шухеров.