Так Машка стала бизнесвумен. Она изменилась. Добротная жизнь сделала недоброе дело – Машка стала поправляться. Из нежной пышечки Машка превратилась в полную, розовощекую сладкую булочку.
У нее тоже появился джип, побольше папиного.
Густым, слегка прокуренным голосом Маша говорила: «Не солидно такой девушке, как я, иметь мелкую машину. Я большая и машинка должна быть большой».
Назима Машка не забыла и навещала его в тюрьме. Называла себя его женой.
Но неожиданно Машка заново влюбилась. И опять в не того парня. Ладно уж, все давно ей простили противоречивого Назима, но теперь она огорошила всех не менее проблемным Ахмедом, приехавшим сюда из соседней от Назима деревушки в горах.
Ахмед был так же брутален, брюнетист и смел. Он жестоко наплевал на Машкину верность и бескомпромиссно соблазнил наивную в любви Марию.
Теперь на пассажирском сидении «лэндкрузера» вместо Машкиной сумки «ЛуиВиттон» сидел Ахмед, отблескивая в улыбке золотым зубом и трехдневной щетиной. Картинка была очень экзотическая: пышнотелая русоволосая красавица с огромными голубыми глазами и рядом чудовище, отчаянно смахивающее на пирата из «Острова сокровищ».
Но они были довольны друг другом…
Тень Назима иногда падала на Машкино чело, но Ахмед успешно отгонял ее страстным поцелуем.
За пару лет в успешном папином бизнесе Мария Владимировна отшлифовала поведение богачки, приобрела дорогостоящие привычки, напустила на лицо выражение императрицы.
У нее было не менее 5 великолепных норковых шуб, она купила роскошную квартиру в центре Костромы и завела там дизайнерский ремонт. Даже моталась в Москву за какой-то люстрой за 500 тысяч рублей.
Так что невеста была с приданым. Но Ахмед никого к ней не подпускал, кружился вокруг сам.
Машка часто посещала Москву, теперь изделия семейного завода были представлены в крупных столичных фирмах. Продажи были высокие, и Машке оставалось только приезжать сюда за «кэшем», а потом прошвырнуться по московским магазинам в поисках чего-нибудь дизайнерского…
Когда Маша приезжала за деньгами, все менеджеры среднего и высшего звеньев выстраивались в очередь, чтобы поглазеть на это нетривиальное зрелище – Машка была, как императрица.
Сначала она доброжелательно оглядывала коллектив, еле заметно кивала в знак приветствия и выкладывала на стол свои пухлые холеные руки с длинными накладными ногтями в стразах. Откидывала волнистые волосы с лица и открывала миру шикарные серьги, напоминающие люстру из ее дизайнерской квартиры. Потом под расписку она получала несколько пачек денег, перетянутых резинкой, и, не пересчитывая их, небрежно бросала через плечо тренированному Ахмеду, который везде ее сопровождал. Ахмед ловко ловил трофеи и складывал в заготовленную барсетку. А Маша даже не оглядывалась на эту возню. Не царское, видимо, это дело.