Друзьям коп предложил сверхидею — выдать футоны и отправить спать в одну из свободных камер, в дополнение пообещав заказать для них пиццу и угостить пончиками. От такого гайдзинства меня передернуло. Оставил ребятам фотоаппарат — пускай пофотографируются за решеткой.
В больнице меня осмотрел врач, сфотографировал ранки — видимо, будут пришивать к делу, но мне абсолютно плевать — я был расстроен и хотел спать. После этого врач на всякий случай обработал царапины еще раз, попросил подождать, пока отработает медицинский центр и выставил в коридор — коротать время вместе с приставленным ко мне молодым полицейским. Дойдя до торгового автомата, купил кофе себе и ему. Он не взял, поэтому пришлось выпить обе банки. Пришел врач и сказал, что все отлично — Иоши прививался до моего вселения.
Поехали обратно в участок, где меня отвели к друзьям. Растрогался — мне оставили кусочек пиццы. С морепродуктами и ананасами, блин! Камера была чистой и не воняла. Унитаза с раковиной тут не предполагалось — обезьянник же. Друзья расположились на футонах на полу — никто не захотел занимать узкую шконку у стены. Ребята клевали носом, но крепились и утешали грустного меня тем, что на Йонагуни нисколько не хуже, чем здесь. Совсем не понимают, что на Йонагуни остаться наедине с Хэруки практически нереально. А вот бросаемые на меня девушкой теплые взгляды помогали гораздо лучше. Само собой, свою порцию «зарешеченных» кадров получил и я, а потом, обнаглев, попросил дежурящего в коридоре сотрудника закрыть камеру и сфотографировать нас всех вместе.
Когда за окном начало светать, возивший меня в больницу полицейский погрузил нас в машину, довез до аэропорта, поговорил с встретившим нас у входа работником воздушного сообщения, они вдвоем отвели нас в самолет, помогли пристегнуть ремни, и наконец-то мы остались без присмотра. Впрочем, насладиться свободой не вышло — как только самолет набрал высоту, все моментально вырубились.
* * *
Разбудила нас стюардесса, попросив пристегнуть ремни — скоро приземляться. Само собой, в аэропорту нас встретили батя и Ринтаро-сенсей. Увидев наш снулый вид, ругать не стали. Погрузились в пару такси — обиженный я демонстративно уселся в машину к Хэруки и деду. Бате пришлось довольствоваться компанией Кохэку и Кейташи.
По пути рассказал деду почти полную версию событий, исключив самую сладкую часть. Мол легли, начали засыпать, а дальше понеслась. Дед пожурил меня за топор и удар — первый мог похоронить мою репутацию навсегда, став причиной попадания в спецшколу, а второй — потому что я мог пораниться. Хороший мужик этот Ринтаро. Почему не рассказать все бате? Потому что он немедленно запрет меня дома до конца каникул. Отец меня любит, а Ринтаро — уважает. Такая вот разница.