— А чего мне? Окинава, каникулы, друзья! — Улыбнулся я ей и предложил: — Может сходим куда-нибудь вдвоем после возвращения?
— Подкатываешь? — Направила она меня ножик.
Я фыркнул.
— Что это за реакция? Обидно, знаешь ли! — Пробубнила она, возвращаясь к делу.
— Ты же и сама все понимаешь, — Ответил я.
— Понимаю, — Улыбнулась она, — Давай сходим, я не против узнать тебя получше.
— Подкатываешь? — Вернул я ей подкол.
Кохэку вернула мне фырканье.
Разобрав курочку на запчасти, обмазали ее чесноком, посыпали солью, сгрузили на поднос, накрошили туда лука и отправили в духовку.
Пока запекалось, приготовили рис и соорудили салатик из соседских овощей — поток даров иссяк, но запас оставался еще изрядный. В процессе тренировал силу воли, борясь с желанием подколоть Кохэку на тему потери девственности. Нельзя!
— Знаешь, мой брат из-за тебя потерял душевный покой, — Вдруг сказала она, сев за стол и положив голову на ладони.
— Неудивительно, моей красоте покорны как женщины, так и мужчины! — Самодовольно кивнул я.
Девушка хохотнула, оценив шутку.
— «Где этот пацан был раньше? С таким материалом мы бы стали известны по всей Японии», — Спародировала она голос Акиры.
— А потом Сара уйдет из группы, чтобы воспитывать ребенка, а Акира поймает звездную болезнь. Развод, отъезд Сары с ребенком в Америку, и вот ты уже меня ненавидишь за то, что я разрушил семью твоего брата, — Вздохнул я.
— Скорее всего так и будет, — Не стала даже пытаться спорить Кохэку. Эй, может хоть попытаешься опровергнуть тезис о ненависти? Мне вообще-то обидно! — Брат всю жизнь мечтал об успехе, потому и поехал в Америку — там, мол, больше возможностей, так что, если дать ему шанс, он с легкостью откажется от всего остального.
— Значит, надо искать другую ручную группу, — Вздохнул я. Не хочу, чтобы моя компания раскололась, — Жаль, мне нравятся ребята из «Альдекальдо».
— Ну, если найдешь замену Саре и Акире, музыкантов можешь забрать себе, — Великодушно разрешила Кохэку, — Мне до них нет никакого дела.
— Кстати, ты ведь офигенно поешь! Хочешь, сделаем тебя айдолом? А если подтянешь английский, станешь звездой мировой величины, — Предложил я Кохэку.
— Прямо-таки мировой? — Недоверчиво усмехнулась она.
— Every night in my dreams I see you, I feel you, — Начал я петь песню Селин Дион из «Титаника». Мои вокальные способности не настолько хороши, как у девушек, но потенциал песни в какой-то степени передать могу, что подтверждалось выражением лица Кохэку, с каждой строчкой меняющегося от недоверчиво-насмешливого к восторженно-задумчивого. Дойдя до припева, я увлекся, взял слишком высоко и позорно закашлялся.