Администрация находилась на центральной площади. Тут дорога образовывала кольцо, внутри которого был обустроен скверик с фонтаном и лавочками, а снаружи располагались наиболее значимые городские учреждения: отделения всех трёх александрийских банков, ресторан, полицейский участок, железнодорожная и горная компании, а так же магазины для состоятельных горожан. Во всём Саус-Энфилде это было единственное оживлённое место, застроенное домами в европейском стиле.
– К кому, господа? – спросил администратор в вестибюле, лениво оглядев нас поверх круглых очков. Грозный вид вояк с оружием не произвёл на него должного эффекта. У него и самого, наверняка, под пиджаком прятался карманный револьвер на случай неприятностей. Да ещё и возле входа сидел сотрудник полиции.
– К губернатору департамента, – ответил я на английском. – По вопросу банды, которая орудует в окрестностях.
– Приёмные часы с десяти до двенадцати, – усталым тоном сообщил администратор. – Приходите завтра.
– Да какие приёмные часы?! – возмутился Максим. Он напустил на себя грозный вид, что у этого белобрысого коренастого здоровяка неплохо получалось, и шагнул к столу.
Увидев, как полицейский поднялся с места, я жестом остановил своего сослуживца.
– Послушайте, – сказал я вежливо, – мы – местные жители. Долгое время воевали с англичанами, а сегодня вернулись с фронта и узнали о бесчинствах, которые творятся в округе. Мы обеспокоены. Город, где находится мой дом, разграблен. Мы хотим выяснить, что происходит. Готовы оказать посильную помощь.
– Приходите утром, – повторил администратор. – Сейчас губернатор занят.
– У меня есть сведения, которые ему будет интересно узнать, – решил я подойти с другой стороны. – Сегодня утром индейцы были замечены в окрестностях Саус-Энфилда, и я просто обязан поставить об этом в известность губернатора.
– Как в окрестностях? – администратор от удивления приподнял брови. – Где? Кто видел?
– Я не могу сейчас разглашать подробности, сами понимаете, – сказал я как можно более серьёзным тоном.
Через десять минут я уже был в кабинете губернатора на втором этаже. Моих товарищей не пустили – только меня, да и то пришлось сдать оружие – таковы правила.
Убранство помещения выглядело весьма скромно: незамысловатая мебель, сильно потёртый дощатый пол, почти полное отсутствие какого-либо декора, кроме статуэтки лошади на столе.
За столом сидел грозного вида мужчина с пышными бакенбардами. Судя по выправке – бывший военный. Он ткнул в пепельницу недокуренную сигару и уставился на меня недоверчивым взглядом.