– Кузьма, стоп машина! – крикнул я мехводу. Танк с рывком остановился.
– Не можем наступать, – крикнул мне на плохом английском с сильным французским акцентом пехотный лейтенант, расположившийся вместе с радистом за подбитой машиной. – Пулемёт, – он махнул рукой в сторону, где находилась цель.
– Понял, – ответил я тоже по-английски, хотя понял я лейтенанта с трудом. За три месяца, проведённые мной на фронте, я научился худо-бедно изъясняться на английском, но даже носители языка меня не всегда понимали. Некогда лет сто назад Александрия ещё являлась английской колонией, а теперь это было самостоятельное государство, постоянно воюющее со своими бывшими хозяевами. И кто тут только не встречался: германцы, французы, испанцы, и даже русские, не говоря уже о коренном населении. И русских тут оказалось предостаточно. Так, например, танковая рота, в которую меня определили, полностью состояла из моих соотечественников.
Я спрятался в башню, танк наш протиснулся между угловой полуразрушенной халупой и подбитой машиной и выбрался на перпендикулярную улицу. Я прильнул к перископу и вскоре понял, где засел вражеский пулемётный расчёт: он находился на первом этаже изрешечённого пулями двухэтажного дома с крошечными окошками и большой дырой на втором этаже. Я навёл орудие и приказал зарядить осколочно-фугасный.
Пушка грохнула у меня под ухом, снаряд пробил стену из хлипкого кирпича и взорвался внутри. Застрочил наш курсовой пулемёт. На всякий случай я выпустил ещё один снаряд. Он попал прямо под окном, в котором засел враг. Путь был свободен. Теперь дело за пехотой.
Я высунулся из люка, хотел крикнуть пехотному лейтенанту, чтобы тот наступал, но тут за дальними домами показался дым от трубы. Я нырнул в башню, приказал заряжать бронебойный и прильнул к прицелу.
Из-за угла полуразрушенной хибары в конце улицы выехал, дымя трубой, неказистый танк с длинноствольным орудием в носу и башней на крыше с пушкой мелкого калибра. Наше орудие плохо подходило для борьбы с бронированными целями, а избежать столкновения мы не могли – оставалось надеяться на удачу.
Я медлить не стал: едва вражеский танк показался из-за руин, как я произвёл выстрел, который должен был поразить противника в боковую проекцию. Болванка ударилась об угол корпуса и отрикошетил.
– Кузя, задний ход, за дома, – сказал я. – Ваня, бронебойный.
Наш танк пополз назад, чтобы спрятаться за ближайшее строение. Враг выстрелил почти одновременно из большого и малого орудий. Один снаряд ударил в подбитый танк, а второй – в дом на другой стороне улицы.